"Павел Иванович Мельников-Печерский. Бабушкины россказни " - читать интересную книгу автора

пугачовское замешательство, он в ту пору был в Чернорецке воеводой... Когда
злодеи на его город нагрянули, задал он, сердечный, тягу... В лесу
схоронился и царску казну с собой захватил, опричь медных гривен да пятаков
сибирского дела - большущие были монеты - из гривны-то порядочную
кастрюлечку можно было сделать... А нынче - поневоле вздохнешь да поропщешь
иной раз - и денег-то таких не стало - перевелись... Все-то измельчало,
все-то, mon cнur, измалодушествовалось... Прежние-то люди какие здоровенные
были - пни дубовые, а нонешни - хлысты вербовые... Да... Ну так вот,
Сергей-от Михайлыч тяжелу-то казну с собой и не взял - захватить-то ее было
не под силу, серебряную казну зарыл в землю, и в лесу от сущих злодеев
отсиделся. А не уйти из города ему было никак невозможно, для того, что сила
у него была невеликая, да и не больно надежная, а у государственного злодея
ратной силы было видимо-невидимо. Пугач в Чернорецке недолго канальствовал,
царицына сила по пятам за ним шла, для того и навострил он лыжи за Волгу.
Только-что из Чернорецка злодей вышел, Сергей Михайлыч в город... Сызнова на
воеводство сел, чтоб, знаешь, настоящие порядки вести... Тут его сердечного
плетьми взодрали.
- Как так, бабушка?
- Да так, mon cнur, выдрали да и все тут... По ошибке... Такое сумятное
время было. - То ли еще по ошибке-то случается, mon enfant!.. А с Сергеем
Михайлычем видишь как это приключилось. Только-что он на воеводство-то
сызнова сел, глядь, ан с Караульной горы конница, да все казаки. Переполох в
городу поднялся, думают, Пугач воротился, бегут кто куда, сломя голову,
Сергей Михайлыч в огород да в горохе и схоронился. Однако ж его отыскали и к
казацкому начальнику сердечного приволокли. А начальник-то еле на коне
держится - пьянехонек. Спрашивает Сергея Михайлыча:
- Кому служишь?
А Сергей Михайлыч поглядел-поглядел на его пьяную рожу, думает себе:
"Гусь-от не кто другой, как пугачовец. Дай надую шельмеца, а то еще с
пьяных-то глаз повесит, пожалуй". Да и брякнул:
- Служу великому государю Петру Феодоровичу.
Только-что молвил он это слово, на кобылу его да в плети. Ста полтора
вкатили да в тюрьму посадили. А тот казацкий начальник вовсе был не
пугачовец, а царицын - из Михельсоновых полков. И как он к утру-то проспался
да узнал, что во хмелю царицына воеводу выпорол, - пошел к нему в тюрьму
alleguer pour excuse... {Приносить извинения (франц.)} А это он родного дядю
плетьми-то вздул... Слово за слово, разговорились... и вышло, что
казацкий-от начальник племянником родным Сергею Михайлычу доводился... Да...
Зато после, когда Сергей Михайлыч при уголовных делах находился и когда
губернатором был, как ни подадут приговор о кнуте аль о плетях, завсегда на
половинку сбавит, да тому, кто подает, беспременно примолвит: "Тебе, собака,
легко приговор-от пером на бумаге писать, а как станут его на спине кнутом
подписывать, так не тебе небо-то с овчинку покажется. Ты, собака, не можешь
понимать, что такое кнут да плети, а я, по милости родного племянничка,
отведал, каково они вкусны... Не роди на свет мать сыра земля!"
После того, как его высекли, женился он по скорости. Пали ему слухи,
что недалеко от Чернорецка, в селе Княжухе, молодая вдова бедствует, Марья
Семеновна Жилина, а родом Болтиных была. Мужа-то у нее злодеи повесили в
ихнем селе Енгалычеве, а сама она с четверыми детьми, мал мала меньше, в
овине как-то ухоронилась. Жилинская вотчина была немалая, - дворов под