"Валентин Мельников. Новые мытари" - читать интересную книгу автора

по давно заведенному регламенту. Вот и фруктово-винный ларек азербайджанца
Мамеда. Он как "лицо кавказской национальности" расплачивался вдвойне. Обычно
толстая носатая будка Мамеда с "аэродромом" на макушке еще за десяток шагов
выглядывала из гостеприимно открытой двери ларька и приветливо скалилась двумя
рядами крепких зубов. Однако сейчас дверь оказалась закрытой. Лоханкин толкнул
ее и вошел с напарником внутрь. Мамед сидел по-восточному за низеньким круглым
столиком у противоположной стены ларька в компании с неизвестным человеком
крупного телосложения. Оба пили чай из маленьких чашечек и о чем-то мирно
беседовали. Хозяин радушным жестом пригласил вошедших к столу. Лоханкин,
выразив на лице строгое неудовольствие, отказался и объявил, что прибыл с
проверкой, а потому постороннему следует удалиться. Мамед засуетился, однако
его гость не шелохнулся и продолжал невозмутимо прихлебывать чай. От такого
нахальства Лоханкин совсем распалился и в повышенном тоне предложил освободить
помещение.
- А вы собственно кто такие? - наконец подал голос незнакомец.
- Служба безопасности фирмы "Новатор"... Слыхал про такую? - с сарказмом
ответил вопросом на вопрос Лоханкин.
- Слыхать-то слыхал. А все же чей ты будешь, мальчик?
Лоханкин дошел до полной кондиции и взвился.
- Учти, твои слова записываются. Понимаешь - за-пи-сы-ва-ются. Ты еще
пожалеешь...
Договорить он не успел. Толстяк с неожиданным проворством поднялся, в
мгновение ока сгреб подскочившего к нему напарника и стукнул затылком о стойку
ларька. Тот осел на пол и как выброшенная на берег рыба хватал открытым ртом
воздух. Затем очередь дошла до Лоханкина. Мощные руки оторвали его от пола и с
легкостью перевернули вверх ногами. Незнакомец несколько раз встряхнул его и
когда из карманов посыпались разные предметы, поставил раком и поддал ногой в
зад так, что бедный малый лбом открыл дверь и вылетел наружу. Толстяк неспеша
подобрал с пола содержимое карманов Лоханкина, сделал пальцем харакири
диктофону, выдернул его кишечки и вместе с ключами и пачкой денег выбросил за
дверь, а записную книжку оставил у себя.
- Передайте привет шефу от Горыныча и скажите, что скоро буду у него, -
напутствовал он ковыляющих и затравленно озирающихся сборщиков подати.
Так состоялся выход на авансцену еще одного действующего лица - верного
адепта Голубя еще со времен колонийской отсидки. Преданность силача Горыныча к
Голубю для непосвященных казалась таинственной и необъяснимой. Однако на самом
деле все было просто. Независимый и неукротимый характер Горыныча, нежелание
подчиняться зэковским "авторитетам" и правилам пришлись не по вкусу "паханам"
и чуть не стоили ему жизни. Ночью в жилой секции над связанным во сне
Горынычем устроили судилище и приговорили к повешению. Его отволокли в
инструменталку, обставляя все так, чтобы было похоже на самоубийство. Стас,
который сам был лагерным "авторитетом", знал о готовящемся злодействе и
сначала решил не вмешиваться. Но вдруг ему в голову пришла мысль, что если
спасти Горыныча, то тот до конца пойдет за ним, его смелость, решительность и
необыкновенная сила могут сослужить хорошую службу. Вооружившись толстым
арматурным прутом и призвав на помощь своих "шестерок", Стас освободил
приговоренного к смерти.
Однако на этом дело не могло кончиться. Он был уверен, что "паханы" не
успокоятся и непременно попытаются отомстить теперь уже не только Горынычу, но
и ему. Это стало вопросом их чести. О грозящей опасности Стас догадывался по