"Валентин Мельников. Новые мытари" - читать интересную книгу автора

усвоить одно непреложное правило: никогда не вступать в открытый конфликт с
законом. По этому поводу он бережно хранил в памяти мудрое прокурорское
изречение: "Закон - что столб: перелезть нельзя, обойти можно". Безнаказанное
мздоимство чиновничьей рати было тому подтверждением. Стасу не потребовалось
много времени, чтобы понять, какую золотую жилу разрабатывают эти доморощенные
старатели. Он высоко оценил их острый нюх, но методы нашел совершенно
непригодными. Стихийные набеги проверяющих, причем на дню по нескольку раз на
одного и того же коммерсанта, у которого и без того было негусто с доходами,
завинчивание налогового пресса на корню удушали уличную торговлю и готовили
почву для взрыва всеобщего возмущения. Чем больше наблюдал Стас, тем тверже
становилось желание прибрать к своим рукам и реформировать это дело. "На пиру
хищников, - размышлял он, - хозяевами должны быть львы, а не шакалы".
Вскоре у него созрел план коренного передела доходов от уличной торговли,
который вкратце сводился к тому, что нужно, во-первых, создать некий синдикат,
во-вторых, заключить между его участниками конвенцию о сферах влияния и,
в-третьих, подобрать себе хорошую команду, способную в два счета отвадить от
торговых рядов чиновничью шушеру.
Реализацию этого плана Голубь решил начать с посещения старого знакомого
по зоне Семы Рафаловича, у которого намеревался разузнать о вероятных
компаньонах в своем будущем предприятии. Рафалович освободился на два года
раньше, чем он, и наверняка успел обзавестись новыми полезными связями.
Предварительно созвонившись с ним, Стас убедился, что Сема по-прежнему в своей
роли - знает все о всех и напичкан солеными анекдотами, как бочка сельдью. Но
главное - он умел мастерски рассказывать их, благодаря чему был душой всех
компаний и непревзойденным тамадой на пирах. Сема смешил до упаду не только
своим голосом с неподражаемыми еврейскими выкрутасами, но и артистичной
мимикой живого выразительного лица, всей своей маленькой нескладной фигурой с
круглым пузом на коротеньких ножках и сужающимся кверху туловищем, с большой
головой без шеи, что делало его похожим на пухлого снеговика, неумело
слепленного дворовыми ребятишками из первого снега. Друзья называли Сему
пузанчиком, злые языки - жертвой цивилизации, что, однако, не мешало ему слыть
у дам галантным кавалером.
В колонии Голубь сблизился с ним на почве общей склонности к нестандартной
жизни и авантюризму. Эта склонность собственно и привела Сему за колючую
проволоку. Подпольный цех, открытый им до перестройки на деньги, скопленные от
перепродажи закордонного дефицита, работал день и ночь и все равно не успевал
выполнять заказы на фирменную продукцию - модные женские сапожки и мужские
туфли, которые шили золотые руки армянских мастеров."Ах, какая прелесть были
эти армянские туфельки, - не раз вспоминал после суда Рафалович, - а стоили-то
всего 75 рублей. Подумать только, и за это мне дали десять лет!".
В колонии он мечтал, как после освобождения снова возьмется за милое дело,
которое по новым рыночным законам не только не преследовалось властями, но
стало нормальным и даже почетным. Однако когда его, наконец, освободили,
реальность оказалась совсем не такой, как он себе представлял. Чтобы начать
свое дело, теперь нужен был намного больший стартовый капитал и самое главное
предприниматель попадал в такой капкан налогов и всевозможных поборов со
стороны контролирующих организаций, что шансов на выживание почти не
оставалось. Пришлось отказаться от старой затеи и заняться перепродажей
лекарств. На жизнь кое-как хватало, но примирение с бедностью было не в
характере Рафаловича. Он не мог забыть те времена, когда можно было запросто