"Валентин Мельников. Мой старый друг Мефистофель" - читать интересную книгу автора

с участившимися грабежами и разбоями. Волны этих преступлений не были явлением
районного масштаба, они захлестнули всю страну и являлись ничем иным, как
массовым переделом "теневого" капитала. Доморощенные капиталисты, научившиеся
как-то сосуществовать с чуждым им советским государством, столкнулись с новой
неожиданной бедой - уголовниками всех мастей. Почуяв, где лежат большущие и
легкие на отъем деньги, криминальная братва начала подчистую прибирать к рукам
нажитые "цеховиками" капиталы. И вновь над страной зловеще замаячил лозунг:
"Грабь награбленное!"
Эта напасть застала врасплох подпольных миллионеров, и они молча
расставались со своими богатствами, даже не думая обращаться за помощью в
милицию, справедливо полагая, что закон не на их стороне.
Бородин, как и многие его коллеги, конечно же знал, что происходит и в
городе, и в области, и в стране. Но противостоять разгулу преступности,
которая чаще всего носила латентный характер, было очень трудно. Даже в тех
случаях, когда грабителей ловили с поличным, потерпевшие "теневики"
отказывались участвовать в опознании своего имущества и заявляли, что никто их
не грабил.
Партийные органы, как правило, не вмешивались в подобные происшествия. Но
на сей раз, видимо, пострадали интересы людей, близко связанных с Одинцовым.
Он обвинил районную милицию в бездействии и как пример привел случай
ограбления некоего гражданина Шевчука.
Начальник милиции и его подчиненный молча переглянулись - Шевчук с
заявлением не обращался и сам факт не был зарегистрирован в райотделе.
- Ну, что молчите? - наседал секретарь.
- Гражданин Шевчук к нам не обращался, а по вашему сообщению примем все
законные меры, - сказал Бородин.
Его слова привели Одинцова в бешенство.
- Вы что там в своей милиции - сидите и ждете, когда к вам придут, да еще
бандитов приведут? - загремел он.
Оба получили тогда крутой нагоняй. Начальнику милиции объявили строгий
выговор по партийной линии, а Бородина освободили от должности и перевели в
другой райотдел простым оперуполномоченным.
После этих событий они ни разу не встречались. Год спустя Одинцова
назначили на должность управляющего делами обкома партии, где он быстро
прослыл способным хозяйственником. В его ведении были спецмагазины, буфеты,
дачи, квартиры для привилегированной верхушки, путевки в санатории - короче,
все материальные блага, недоступные простым смертным.
Предметом особой опеки управляющего делами было дачное хозяйство -
неофициальная загородная резиденция партийных боссов, укрытая от посторонних
глаз в великолепном зеленом массиве. Здесь все шло по строгому регламенту -
даже места за пиршественным столом были распределены по рангам. Никто, кроме
управляющего, не имел права входить в кабинеты и спальные помещения,
отведенные секретарям обкома. Будь на месте Одинцова человек, менее стойкий к
спиртному, он неминуемо стал бы алкоголиком, так как банкеты в резиденции
устраивались часто, гости нагружались спиртным до потери сознания. Управляющий
всегда появлялся в начале застолья, а потом исчезал до времени развозки по
домам пьяненьких гостей. Под его руководством все происходило четко, как по
нотам, и областная элита была вполне довольна управляющим. Даже когда
случались проколы в виде краж, совершенных собственными сотрудниками, Одинцов
умело обставлял все так, чтобы сор не выносился из избы. Схема была хорошо