"Валентин Мельников. В логове снежного барса " - читать интересную книгу автора

- Добро, - просиял Джантай. - А я постараюсь, чтобы тебя побыстрей
оформили на работу. И подучиться не мешает нашему егерскому делу.
Так и стал Шубарин лесным стражем и управителем. Участок ему дали
немаленький - летом от зари до зари на коне с трудом объедешь, а зимой по
глубокому снегу и недели не хватит. Каждый день в жару и в дождь, в мороз и в
метель отправлялся он на своем Боз-Тулпаре стеречь дикую природу от
браконьеров, порубщиков и лесных пожаров. Зимой устраивал кормушки для
кабанов, косуль и фазанов. Путь его проходил то по козьим тропам, а то и вовсе
по бездорожью - по крутым склонам, среди зарослей стелющейся арчи, под сенью
мрачных скал и утесов или по дну глубоких ущелий с нагромождением валунов на
берегах пенных речек, рождающихся в заоблачной выси от тающих ледников и
снежников. Нередко ночь заставала в пути и тогда Боз-Тулпар сам без понуканий
выносил всадника к поредевшим и обедневшим за последнее время чабанским
летовкам и зимовьям. Не было случая, чтобы там, несмотря на нужду, не напоили
терпким, пьянящим кумысом или крепким кирпичным чаем, не предложили мяса с
лепешкой. Не приютить путника, кто бы он ни был, - несмываемый позор для
горца. Андрей делал все большие успехи в знании кыргызского языка и, блюдя
восточный этикет вежливости, неспешно и степенно осведомлялся у хозяев о
благополучии семьи, скота и потом коротко рассказывал о себе. Однако через год
его егерской службы в этом не стало надобности - чабаны и без того хорошо
знали его.
Но если случалось, что до чабанского стойбища было слишком далеко, Шубарин
останавливался на ночлег где придется, по возможности предпочитая устраиваться
под кронами елей. Здесь свежий, напоенный ароматом хвои воздух был особенно
сладок, ровный шум ветра в вершинах баюкал, и Андрей мгновенно засыпал на
сухой подстилке из опавших игл. Сон его был по-звериному чуток, но всегда
хорошо восстанавливал силы.
При всем внешне дружеском расположении некоторые местные жители относились
к новому егерю с опаской. Он чуял капканы и силки у сурчиных и барсучьих
маточных нор, в местах кормежки эликов и фазанов. Рассчитывать на
попустительство ловцам дичи не приходилось. Но Шубарин не был формалистом,
старался принимать во внимание смягчающие вину обстоятельства и иногда
ограничивался предупреждением. Он не забыл, каково оказаться в шкуре
виновного, когда впервые встретился с Джантаем после охоты на козерога.


Мало-помалу рыночные новшества начали доходить и до гор. В охотничьи
угодья зачастили богатые иностранцы, жаждущие сходить на козерога или архара,
что приносило солидные валютные доходы устроителям элитной охоты. Они щедро
раздавали лицензии на отстрел дичи, при этом, не обременяя себя расходами на
ее воспроизводство. Боссы всегда оказывались в выигрыше, а егеря, на которых
ложились основные тяготы по проведению охотничьих экспедиций, довольствовались
лишь недорогими сувенирами от клиентов и мясом убитых животных. Сытым западным
джентльменам оно было ни к чему. Самым желанным трофеем у них считались
великолепные рога горных красавцев, которыми они необыкновенно гордились и
которые рекламировали как материальное свидетельство своей мужской доблести и
удачливости. Эти скучающие господа, получившие от жизни все, но, увы,
вступившие в пору увядания, демонстрировали прекрасную горную экипировку,
оружие, продукты и предметы, обеспечивающие комфортную, облегченную жизнь.
Однако ни сноровкой, ни выносливостью в большинстве своем они не отличались и