"Анатолий Мельников. Литературная карьера инженера Джонса" - читать интересную книгу автора

новозеландской литературой. Знаю только, что за последние годы в Австралии,
например, выросло новое поколение современных рассказчиков...
- Сам я знаком только со "старичками": Генри Лоусоном, Катариной
Сусанной Причард, Аланом Маршаллом, а из мировых знаменитостей - с Патриком
Уайтом... Как-никак лауреат Нобелевской премии... Знаете что, - вдруг без
всякого перехода сказал Шутер, - заходите ко мне в ближайшие дни. Вот моя
карточка. Мне хочется поговорить с вами основательно, не на ходу.
Интервью, как назвал его Шутер, состоялось несколькими днями позднее
на двадцать пятом этаже издательства "Форин пресс паблишере". Из кабинета
Шутера Нед вышел штатным сотрудником издательства и вскоре навсегда
распрощался с "Перколейтид коффи".
Теперь он мог являться на работу по своему усмотрению. Главной его
заботой был отбор рукописей зарубежных авторов для "Форин пресс". Он должен
был знать также, что происходит в других американских издательствах.
Возможности Неда значительно расширились. Нужные книги приобретало
издательство либо они доставлялись ему из библиотек. Книжный шкаф в его
рабочем кабинете пестрел обложками книг зарубежных авторов.
Главное же было в том, что все свое время Нед мог посвящать любимому
делу. Работать он предпочитал дома - тут под рукой был надежный помощник -
"Аваланш". Статьи и рецензии начерно диктовал "Электре", затем правил и
отдавал на перепечатку в издательство.
Жизнь приобретала для Неда непознанную им ранее стабильность. Он
ощущал себя на гребне волны. Казалось, чего желать более? Но нет-нет да
вспоминался ему памятный разговор с Джо Хаулеттом и его классификация
критиков. Теперь Нед почувствовал в себе силы и способность перерасти
рядового критика. Сдерживало отсутствие профессиональной подготовки. Не
только Сенека и Платон не были прочитаны им в студенческие годы. Он едва
прикоснулся к богатствам русской классики, имел самое общее представление о
трудах Авиценны по философии и лингвистике, его ждали древние рукописи
Мертвого Моря, песни средневековых миннезингеров, скандинавские саги.
Мысль о необъятности написанного ужасала Неда. Если сложить все книги
- рукописные и печатные - в одном месте, на равнине, где-нибудь в Сахаре,
то, вероятно, возникла бы гора величиной с вулкан Килиманджаро - наивысшую
вершину Африки. "Килиманджаро мудрости"! Рядом с такой горой он выглядел бы
словно жук-скарабей, почитавшийся древними египтянами священным.
На такое может отважиться только безумец. Да, безумцем будет человек,
который попытается втиснуть гору этой премудрости в свою не очень большую
голову. Но ведь существуют головы и "покрупнее", размышлял Нед, созданные
тем же человеком. Только в них вместо кровеносных сосудов и нервных
волокон, а также серого вещества - электронные микросхемы, микропроцессоры,
блоки хранения информации. Объем машинной памяти практически беспределен.
Так что, переработав гору информации, электронная память не пострадает, что
наверняка случилось бы с головой человека.
Придет время, размышлял Нед, и проблема хранения информации будет
решаться в международном масштабе, усилиями многих наций. Одно только
введение информации в машинную память займет десятилетия. На это
потребуются немалые расходы - на оборудование всемирного центра и его
обслуживание... Что же может сделать в подобных обстоятельствах маленький
человек Нед Джонс, пожелавший продемонстрировать миру свои исключительные
способности?