"Агоп Мелконян. Мортилия" - читать интересную книгу автора

[Image002]


Этот вечер повторится, Альфред, сейчас самое время. ОНО придет
поцеловать тебя, ты поддашься эйфории и заснещь умиротворенный, в его
объятиях, как тогда, в минуты вашей неземной любви. Ты боишься, и поэтому
запираешь дверь заваливаешь ее мебелью, включаешь блокировку и электронную
сигнализацию, стоишь начеку с заряженным пистолетом в руке и будешь так
стоять до утра, страшась поцелуя (а в нем был0 столько нежности!), скользких
присосок, высасывающих твои силы. Обнимает тебя, беспомощного, как уличная
девка, нагло скользит чешуей по твоей шее, когда ты погружаешься в нирвану,
обволакивает тебя, добирается до уха и вот сейчас, в этот момент ОНО
захочет...
Стой! Стрелять буду! Раз и навсегда разнесу в клочки твою мерзкую рожу,
в лепешку превращу, как ту жабу, что папа раздавил когда-то у гаража, жаба
высохла, превратилась в кусок твердой кожи, который невыносимо вонял...
Надо все забыть! А то меня всего выворачивает, не могу же я не спать
всю жизнь, я больше не боюсь тебя, ведь я на Земле, ты ничего плохого не
можешь мне сделать, просто меня от тебя тошнит, тошнит! Разве ты женщина? И
почему ты меня поцеловала? Господи боже мой, неужели есть поэты, воспевающие
в сонетах этакую гадость? Разве ты женщина? Понимаю, тебе пришлось очень
долго летать в одиночестве, захотелось кого-то поцеловать, неудержимо
захотелось и, увидев мой корабль, ты проникла в аппаратную, а там - ничего
не подозревающий Альфред Медухов, пол - мужской. Вот ты и решила сделать мне
сюрприз, отвратительная моя, тайком и потихоньку, ты ведь такая робкая,
впервые целуешь землянина, и не можешь вот так вдруг, с бухты-барахты... Не
поздоровалась, не объяснилась в любви, только и видел я засохшую слизь на
твоей челюсти, острые зубы... Моя отвратительная внеземная Джульетта!
Поменьше спиртного, больше спорта и прогулок - сказала
Кобра-хранительница. Я постепенно прихожу в себя. Вначале было очень
страшно, я каждый вечер ждал тебя, дремал, не расставаясь с заряженным
пистолетом, чтобы разнести в клочки раз и навсегда твою мерзкую рожу, хотя
что тут плохого - взять и поцеловать кого-то: как-никак, а все же проявление
любви. Я сказал - любви? При чем здесь любовь? Разве ты - женщина?
Но я уже начинаю привыкать, даже поспать иногда удается; я
выкарабкаюсь, стану опять прежним Альфредом Медуховым, космическим волком,
человеком с крепчайшими нервами, который никогда не потеет, выносит
девятикратные перегрузки и способен внушить чувство неполноценности даже
самой темпераментной женщине. Вот каким был Альфред Медухов до как внеземная
Джульетта решила поцеловать его в знак какой-то странной любви. Потом он
сорвал задание, потом его объявили непригодным и сумасшедшим, потом доктор
Веселова говорила с ним о сдвигах и сбоях в работе мозга, потом Фонд сослал
его сюда, в эти ужасные двенадцать комнат, потом он стал мною - тем, кто я
сейчас, - не вполне нормальным мужчиной средних лет, с рассеянным взглядом,
капризным мочевым пузырем, периодической тахикардией, осужденным доживать в
тоске и одиночестве жалкий остаток своих дней.


И я могу сказать это смело, потому что я - единственный
житель Земли, который ИХ видел. Не подумайте только, господин