"В.Мелентьев. Разорванная цепочка " - читать интересную книгу автора

Николай поднял глаза и взглянул на Ларису; она улыбнулась так тепло и в
то же время озорно, что он так и не отвел взгляда.
- Да-да! Именно так. Долго мы с ней в тот день разговаривали, и я
поняла, какие дуры мы, женщины, бываем и как иногда можно узнать, что такое
настоящая любовь, а что только рядом. Словом, я дала ей честное слово, что
если Андрей Яковлевич сам не попросит, я ему помогать не буду и напоминать о
себе тоже не буду - любит она его страшно. Прямо исступленно. А мне с того
дня стало легче.
- Почему? - искренне удивился Николай.
- Вы ешьте, ешьте. Мужчины, как правило, не понимают женщин. Но я
попробую вам объяснить. Андрея Яковлевича я никогда не любила, но когда он
начал пить, когда с ним стали случаться все его несчастья, я его пожалела. А
до этого мне жалеть было некого. Те, что за мной ухаживали, мне не
нравились, и наоборот. А этого просто пожалела. Но жалость приняла за другое
чувство. Понимаете?
- Нет, - честно признался Николай и почему-то почувствовал странное
облегчение.
- Ну и не надо. Не надо вам это понимать. Важно другое. Все
прояснилось, стало на свои места, и мне теперь легко. Хотя жалость и на
месте. И я вам честно скажу: если я смогу ему хоть чем-нибудь помочь, вы мне
скажете. Я все сделаю. Мы так и с его женой договорились. Понимаете, я не
только не отказываюсь, я даже настаиваю: если хоть что-нибудь смогу сделать,
сделаю. А в остальном я совершенно свободна. Понимаете? Это, оказывается,
здорово - быть совершенно свободной!
Он недоверчиво усмехнулся: он-то знал, что быть одному "совершенно
свободным" очень трудно. С тех пор как он расстался со своей девушкой, ему
хорошо было известно, что такое одиночество. И он подумал, что, может быть,
не жалость, а именно одиночество толкнуло Ларису к Ряднову. Но как только на
ум пришла эта фамилия, он опять стал думать о нем.
- Вы не верите? Честное слово!
- Не в этом дело, - нахмурился Николай.
К нему пришла зависть к Ряднову. Подчиняясь этому чувству, он быстро,
испытующе посмотрел на Ларису. Она была красива. За время сессии с ее лица
сошел зимний загар, и оно посветлело, стало строже, но в то же время
женственней.
- А в чем дело?
Николай промолчал. Он думал о том, что, может быть, и вот эта зависть к
Ряднову могла повлиять на его отношение к Андрею Яковлевичу. Может быть, сам
Николай ее не замечал, а она влияла, подсовывала ему неправильные выводы,
предчувствия, и все такое... Вот и Ивонин говорит, что он не умеет трезво
оценивать разные версии.
Каким же строгим нужно быть к себе, чтобы решать чужие судьбы! Ох каким
строгим!
- Ох и бука же вы! Видно, у вас и работка... Кстати, я только сейчас об
этом подумала: ведь вы еще молодой, а занимаетесь таким сложным делом.
Неужели у вас нет... ну, с высшим образованием? Знаете... таких, как в
книгах, опытных, серьезных, проницательных. - Она явно шутила, а может быть,
даже посмеивалась.
А ему не хотелось шутить, не хотелось смеяться. Ему вдруг захотелось
сказать ей, что вот она, такая добрая, жалостливая, дала в его руки ту