"Розалин Майлз. В порыве страсти " - читать интересную книгу автора

благородная осанка позволяли присутствующим мысленно скинуть еще лет десять.
И только собственная застенчивость мешала ей понять, какое впечатление она
производит на всех без исключения мужчин. И все-таки их взоры обратились на
ее спутницу. В жилах девушки текла кровь аборигенов, к тому же она
унаследовала все самое лучшее от обоих родителей. Тонкие черты лица, большие
светло-карие глаза, золотистый цвет кожи выдавали в ней уязвимость, присущую
детям буша, но хорошо вылепленный нос и волевой подбородок говорили о силе
характера. Ей было чуть больше двадцати; легкая и стройная в своем
бело-мраморном шелковом одеянии, она двигалась, как балерина. Ощущая столь
пристальное внимание к своей персоне, она несмело вошла в комнату.
Мужчины хором приветствовали Элен и Джину. Один Джон молчал.
- Джон, - пришла ему на помощь мать, - ты, конечно же, помнишь Джину?
Помнит ли он ее?
Конечно, помнит! Они вместе ходили в школу, только она была на
три-четыре года моложе. А лет пять назад, когда компания настолько
расширилась, что Бену пришлось переехать в Сидней, она уехала с семьей в
город. Он знал, что несколько лет назад у нее умерла мать и что теперь они
живут вдвоем с Беном. Из отдельных разговоров он понял, что она поступила в
колледж и вскоре должна его закончить. Впрочем, все это его совершенно не
интересовало.
Он помнит Джину - страшненькую, тощую, с ногами как спички, с
непропорционально большими глазами. Ее мать-аборигенка (кто бы мог подумать,
что Бен выберет себе такую жену) буквально тряслась над ней, никого из
мальчишек близко не подпускала.
Он помнил...
Но только не эту девушку!
Невидимая рука в холле ударила в гонг, и в гостиной появились Рози с
Элли. Филипп рассмеялся, громко хлопнул в ладоши и взревел, сверкая глазами:
- Обед! Господи, как я проголодался! Просто удивительно, до чего же
разговоры о делах возбуждают аппетит! Разве не так, други мои?

4

Элен лежала на широкой дубовой кровати, привезенной из Саксонии первыми
Кёнигами, прислушивалась к шумному дыханию мужа и тщетно пыталась уснуть.
Если бы мысли могли превратиться в поступки, кричало ее сердце, каждая
вторая женщина убила бы своего мужа тут же, сию же секунду!
Ее била дрожь, она беспокойно металась в постели. Перед глазами всплыло
лицо Джона, каким она увидела его вечером в гостиной: синяки под глазами,
словно у молодого боксера, а выражение глаз - как у бычка, которого ведут на
бойню.
Когда речь шла о деле, решения всегда принимал Филипп, ей и в голову не
приходило высказывать свое мнение, не станет она делать этого и сейчас.
И тем не менее, все то время, что она исполняла роль хозяйки, потчевала
гостей и весело улыбалась, она пыталась заставить себя произнести:
"Послушай, Филипп, если вся компания поддерживает ферму, то нельзя ли
избавиться от чего-то другого, чтобы Кёнигсхаус остался для... для..."
"Для Джона, - хотела она сказать. - Для моего сына. Твоего сына. Твоего
наследника. Единственного оставшегося у тебя наследника, ты помнишь об этом?
Или теперь, после исчезновения Алекса, тебе наплевать? Неужели Джон навсегда