"Розалин Майлз. Королева (Я, Елизавета, #3) " - читать интересную книгу автора

Так они, члены моего парламента, стекались в Лондон - верхом и
пешком, по несколько дней, а то и по несколько недель пробираясь по
засыпанным снегом, раскисшим дорогам. Палаты общин я не страшилась, но
поддержат ли меня лорды в борьбе с Римом, в трудах по искоренению ядовитой
поросли, насажденной в этой стране папизмом?
Бог мне помог, частично устранив худших Марииных епископов; десять
умерло в ту зиму, в том числе - вернейший знак Его благоволения -
архиепископ Кентерберийский, папский легат, главный сообщник Марии в
расправах и казнях. Может, он сам сейчас корчится в огне!
Однако часть преемников уцелела, а в их числе - мои католические
лорды из верхней палаты, такие, как Дерби и Шрусбери, не говоря уже о
Марииных последышах, вроде лордов Гастингса и Монтегью.
Кому доверять?
Кому, кроме себя?
О, Боже, защити мои права!
Ночь перед битвой я, как старинные рыцари, провела в бдении: я
молилась перед открытием моего первого парламента, просила даровать силы -
без Божьей помощи мне было не обойтись.
Я встретила этот день, как и день коронации" во всеоружии блеска и
могущества.
- Покажитесь во всей красе, - убеждал Робин. - Пусть видят, что вы,
королева, едете открывать свой парламент, чтобы утвердить там свою волю.
Доверьтесь мне!
И снова его стараниями появились мелочно-белые мулы, золоченый
портшез, золотой и серебряный балдахин, все великолепие государственной
власти. На этот раз я красовалась в алом бархате, отороченном по воротнику
и запястьям мягкой белой лисой, с высокими манжетами из перламутрового
шелка, собранного в безупречные складки, в золотом оплечье с жемчугами. На
груди висел рубин с голубиное яйцо, свободно распущенные волосы венчала
шапочка из алого бархата, расшитая жемчугом и золотыми бусинами. На
ступенях палаты лордов стояли все мои пэры в коронационных облачениях, и
казалось, Вестминстер вновь готов чествовать свою королеву.
Как же я обманулась! Едва с тоскливым скрипом распахнулись старые
тяжелые двери, как до меня донеслись звуки хорала. Грегорианского хорала!
Изнутри выползала черная безликая масса: монахи в клобуках выступали по
двое, размахивая целым лесом крестов, кадя ладаном, каждый с высоко
поднятой по римскому обряду восковой свечой. Неужто я не могу открыть свой
парламент без этой Римской отрыжки?
- Уберите свечи! - в ярости заорала я. - И без них видно!
- Довольно папистских штучек! - взревела толпа за моей спиной.
Однако в своем окружении я расслышала злобное шипение и поняла: чтобы
править церковью, как правил отец, придется выдержать бой.
В палате общин они ждали меня, две стаи волков: горящие отмщением
протестанты, только что из Женевы, против неукротимых папистов, которые
умрут, но не сдадутся. Я сидела на троне и оглядывала их ряды.
Многих я знала если не в лицо, то понаслышке. Вот белолицый,
красногубый, недоброй славы доктор Джон Стори, да, тот самый, что бросил в
огонь Латимера и Ридли. Стори говорил первую речь в парламенте.
- Держитесь старой веры, истребляйте еретиков! - с горящими глазами
убеждал он. - Надо жечь, как жгли, нет. Ваше Величество, надо жечь больше