"Владимир Мегрэ. Сотворение ("Звенящий кедр" #4)" - читать интересную книгу авторакороткий срок он смог предназначение определить всему. Сто восемнадцать лет,
как один день, промчались. - Сто восемнадцать лет - до такой старости глубокой один прожил Адам? - Один, в делах захватывающе интересных, Адам жил - первый человек. Его сто восемнадцать лет не старость принесли ему - расцвет. - В сто восемнадцать лет стареет человек, даже долгожителем считается, его болезни, немощи одолевают. - Это сейчас, Владимир, а тогда болезни человека не касались. Век каждой плотской клеточки его длиннее был, но если клеточка и уставала, ей отмереть было дано, то тут же новая, энергии полна, на смену старой клеточке вставала. Плоть человеческая жить могла лет столько, сколько дух его хотел, душа. - И что же получается тогда, что человек сегодняшний не хочет сам подольше жить? - Деянием своим ежесекундно свой сокращает век, и смерть придумал для себя сам человек. - Да как это придумал? Она же сама приходит. Против воли. - Когда ты куришь или пьешь спиртное, когда въезжаешь в город, смрадом гари воздух насыщающий, когда употребляешь умертвленную еду и злобой поедаешь сам себя, скажи, Владимир, кто, если не ты сам, приближаешь смерть свою? - Такая жизнь сейчас для всех настала. - Свободен человек. Сам строит каждый жизнь свою и век секундами определяет. - Проблемы если и вставали, то разрешались не в ущерб, а совершенство жизни утверждали. первая встреча Однажды, в свои сто восемнадцать лет, проснувшись с утренним рассветом, Адам весной не восхитился. И, как обычно, не встал навстречу солнечным лучам. Заливисто в листве пел соловей над ним. На другой бок Адам перевернулся от пенья соловья. Пред взором с затаенным трепетом весна пространство заполняла, река журчанием воды к себе звала Адама, резвились ласточки над ним. Причудливы картины облака меняли. От трав, цветов, деревьев и кустов нежнейший аромат его объять стремился. О, как тогда Бог подивился! Среди великолепия весеннего, земного сотворенья, под синью неба сын-человек Его грустил. Его дитя любимое не в радости, а в грусти пребывало. Для отца любящего может быть печальней что-нибудь такой картины? Сто восемнадцать лет от сотворенья отдыхавшие божественных энергий множество мгновенно пришло в движенье. Вселенная вся замирала. Такое ускоренье, невиданное ранее, блистало в ореоле энергии любви, что сущее все понимало: творенье новое замыслил Бог. Но что еще возможно сотворить после того, что на пределе вдохновенья создавалось? Никем тогда еще не понималось. А скорость мысли Бога нарастала. Энергия любви Ему шептала: - Ты снова все привел во вдохновенное движенье. Энергии твои вселенские пространства обжигают. Как не взрываешься и не сгораешь сам в |
|
|