"Александр Мееров. Осторожно - чужие! [NF]" - читать интересную книгу автора

Минуты, в течение которых электронный помощник выверял результаты,
казались намного длиннее обычных, повседневных минут... Четко срабатывали
одна за другой группы контроля, вот потухла последняя лампочка на щите,
вот появился яркий зеленый пик на экране. Устойчивый, спокойный.
Да, успех был несомненным. Исследуя процессы, происходящие в организме
насекомых при метаморфозе, Крэл еще несколько лет тому назад подметил
важную закономерность: на ферментативные процессы отдельной особи влияла
не только среда, но и родственные особи. Чем больше их скоплялось, тем
более мощное поле они создавали, способствуя метаморфозу. Крэл не
ограничился описанием удивительного явления, а, изучив характеристики
этого биополя, попытался воспроизвести его искусственно, и теперь...
теперь гипотеза подтверждена в эксперименте. Сомнений быть не могло,
однако молодой ученый решил еще раз повторить опыт. Он уже хотел включить
прибор, но в это время в лабораторию вошел Альберт Нолан.
Никогда он не появлялся в институте так рано.
Не снимая плаща и шляпы, Нолан коротко кивнул Крэлу и сразу прошел к
гиалоскопу.
- Все-таки получилось! - В тоне, каким Нолан произнес это, Крэл
энтузиазма не уловил. Скорее наоборот - досаду.
Нолан устало опустился на стул. Высокий, худой, с обильной сединой в
темных волосах, он всегда казался старше своих лет, а сейчас, понуро сидя
у прибора, выглядел особенно плохо. Крэл никак не мог понять, почему
великолепное завершение его работы, видимо, серьезно огорчило знаменитого
ученого.
Несколько месяцев Крэл, как праздника, ждал дня, когда, наконец, он
сможет показать Альберту Нолану результаты исследований, из которых станет
очевидным - гипотеза подтверждена опытом! Все получилось иначе. Не только
буднично, но почему-то скверно.
В институте Нолан занимал особое, несколько странное положение. Будучи
крупным ученым, он не возглавлял никакого направления, отклонял
предложения занять официальный пост, даже противился избранию в ученый
совет. Работал он много, обычно без помощников, сторонясь всего, не
касавшегося его непосредственно, и предпочитал заниматься отвлеченными,
сугубо теоретическими проблемами. Нолан жил одиноко, держался замкнуто,
внешне сурово. Те, кто знал его давно, говорили, что до катастрофы, во
время которой в лаборатории Арнольдса погибла жена Нолана и его близкий
друг, он был совсем другим. Общительным, радушным и смешливым. Но и теперь
обычная сдержанность Нолана, его замкнутость не отталкивали. К нему
приходили с каждой новой, удачной или никак не получающейся работой, с
трудной задачей. Он обладал редкой способностью давать советы ненавязчиво
и деликатно. Часто у искавшего его помощи оставалось впечатление, будто не
Нолан, а он сам нашел ответ. Толково и быстро, только потому, что высказал
свои сомнения Альберту Нолану, который умел слушать и немногословно, почти
незаметно подсказывать нужное, подчас единственное возможное решение.
Молодые, да и не только молодые ученые института, высшей наградой считали
его похвалу. Оценки Нолана были строги, отзывы скупы и точны. Многие
нетерпеливо и трепетно ждали его суда, работали с надеждой услышать его
лестное заключение, просто ободряющее слово.
Крэл не мог догадаться, почему его успех неприятен Нолану. Впрочем, в
позе-огорченного человека Нолан оставался недолго. Он встал, на лице его