"Юрий Медведев. Протей" - читать интересную книгу автора

земного шара, вроде бы смахивающих на дворцы Гаруна аль-Рашида. О
якобы имеющем место вмешательстве членов семей сенаторов в общеземные
дела. О пожизненной узурпации мною должности Председателя - хотя такая
фантасмагория вообще ни в какие ворота не лезет. Поползли сплетни,
покатились слушки. Опять подымают бучу крикуны из сообщества "Ангелы
Мнемозины". Нехорошо. И потому еще нехорошо, что в Сенате ты - без
году неделю. Пригляделся бы, пообвык - глядишь, и понял: никаких
противоправных благ ни у кого из нас нет. Благо землян, их космическая
безопасность - иных целей Сенат не преследует.
ШЕРВИНСКИЙ: Значит, меня, члена Сената, выдворяют во Внеземелье
только из-за сплетен и слухов?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Только за то, что семнадцать с лишним часов ты
пребывал неизвестно где, общался неизвестно с кем, делал неизвестно
что. Твой лепет о летающем "мозге" вообще смехотворен. Каждый из нас,
от Инспектора до Председателя, обладает слишком обширной информацией,
располагает слишком большим могуществом, чтобы позволять себе подобное
времяпрепровождение... Счастливого плавания на "Обимуре", капитан!..
Кстати, посмотри еще разок на сенатский купол: я тоже выставляю
ущербную луну вместо солнца.
ШЕРВИНСКИЙ: Какое это имеет теперь значение? Очередной фарс?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Для архивов историй все имеет значение, член Сената
Планетарной Безопасности!.. Я полагал, ты спросишь о причине перемены
моего мнения относительно тебя и твоей судьбы. Знай же, что ты
совершил еще одну ошибку. Следуя твоей логике" подкрепленной цитатой
из Пушкина, ты должен был не выискивать доносителей на деятелей
прошлого, пусть и великих, а озаботиться загадкой катастрофы,
учиненной "Протеем".
ШЕРВИНСКИЙ: Представьте себе, озаботился. Но безрезультатно. Будто
заклинило. Как стеною китайскою отгородило. Я даже почувствовал укол в
мой собственный мозг. Вот сюда, над ухом.


2

Сквозь прозрачный купол, подсиненный небесами, виднелись сразу три
сияющие на солнце вершины - пик Абая, пик Абиша и пик Ануара. Ветви
растений хищно тянулись к свету. По контрасту с белизною окружающих
вечных снегов сад под куполом представлялся слишком зеленым, даже
неестественно зеленым. Цвел жасмин, а миндальные деревья уже отцвели,
и чтобы не перепугать наклонившегося над жасминной веткой, я сначала
кашлянул и лишь немного погодя сказал:
- Сенат приветствует рас, Емельян Иммануилович!
Все же он вздрогнул, обернулся и инстинктивно, как-то по-детски,
защитился цветущей веткой.
- Здравствуйте, Инспектор, - сказал он. - Спасибо, что навестили
узника. Правда, ждал я вас дней через пять, не раньше, вот и не по
себе стало от чужого голоса, Тем более такого густого, как ваш. Да и
обычно за день до визита меня предупреждали.
- Это извините, не визит, а, согласно второму пункту инструкции
Сената, акт дознания, - как можно мягче сказал я. - И прибывать к