"Григорий Медведев. Энергоблок " - читать интересную книгу автора

торговую сеть... По прикидкам, внутреннее облучение длится не менее десяти
лет...
Руководитель - хромой на правую ногу Крахотин Степан. Лицо у него
плоское, натужно красное, большой жабий рот, грубо рубленный широкий тупой
нос. Голубые глаза вечно налиты кровью. Кажется, его неминуемо вот-вот
хватит удар. Но удар почему-то не происходит. Тонкие губы плотно сжаты, но
чудится, что он все время держит за губами слова, фразы и отчего-то их не
выкладывает. Все время ощущение, что он хочет что-то сказать. Наконец он
говорит:
- Вот, мальчики... Что натворили-то, а?.. - Оглядывается, будто
боясь, что кто-нибудь услышит. Голос всегда ласковый. Продолжает: - Надо
пройти по деревням... Посмотреть. Взять мазки... Обмер фона... Образцы
предметов быта из домов...
У всех чувство вины. Вот, оказывается, что! Незнание в обращении с
радиоактивными веществами само по себе преступно... Живут себе люди. Вдали
от торных дорог. Крестьянствуют. Из века в век. Леса, озера, реки, свежий
воздух без дыма и газов. Здоровье... Было. Теперь они тоже втянуты в
круговорот цивилизации. Ядерной. Будь она проклята!.. Здоровье близлежащей
популяции под смертельной угрозой. Необходимо всестороннее обследование. И
переселение. Переселение. Это ясно уже сейчас.
Соуши. Съезд в деревню с горы. Чернозем. Грязь. Грязь глубокая, жирная.
Кажется, вечная. Машины оставили на довольно сухом пригорке. Пошли пешком.
Потянуло ветерком со стороны деревни. Запах навоза, стойла, гнилой соломы,
которой в основном крыты крыши деревянных, почерневших, низко вросших в
землю домов-пятистенков... Заборы старые, покосившиеся. Одни из горбыля,
другие из отесанных прутьев. Около многих заборов кучи навоза. Одни свежие,
другие застарелые, подсохшие и посветлевшие сверху. У навозных куч куры.
Петухи энергично разбрасывают по сторонам ошметки, призывно кудахчат. Никого
из людей не видать. Кажется, деревня вымерла.
- А что, мальчики, им повезло. Построят новые агропоселки. Заживут
по-человечески. Нет худа без добра...
Приусадебные участки бедные. Садов почти нет. Огороды. Зашли в дом, из
трубы которого шел легкий дымок. По носу шибануло запахом какой-то
кислятины, выскобленного ножом, только что мытого пола, чем-то съестным,
пахнущим влажной кухонной тряпкой... Стены из черных бревен, кое-где
тронутых паутиной, по углам образа. Посреди избы огромная русская печь с
местами вздутой и потрескавшейся известкой. Из-за приоткрытой занавески на
лежанке печи видны костлявые, в желтоватых чешуйках омертвевшей кожи,
стариковские ноги. Рубленый стол, лавка - тоже только что вымыты и
выскоблены ножом.
Встретила старуха со слежавшейся, какой-то блекло-розовой, пергаментной
кожей на лице. Глаза слезящиеся, выцветшие, тревожные. Голова повязана белым
платочком. У Палина засаднило в груди. Теплый ком то подкатывал к горлу, то
снова отпускал. Вспомнил свою деревню...
"Похоже... Ой, как похоже..." - подумал.
Старуха стояла и молча смотрела на пришельцев, словно сомневаясь,
привечать их или гнать.
- Мы экспедиция, бабушка... - сказал хромой Крахотин и улыбнулся
жабьим ртом. - Что-то людей не видать...
- В поле все... Кто на озерах... Да что же вы, родимые, проходьте...