"Григорий Медведев. Ядерный загар" - читать интересную книгу автора

"Люблю я вас, мальчики!" - мысленно сказал Фомич, придирчиво оглядывая
каждого и не находя изъянов. В сердце потянуло от волнения, и он вдруг
дернулся, будто от икоты.
Да-а... Всем вышли парни. И трудолюбием, и хваткой, и
добросовестностью, и бесстрашием, и... преданностью.
Слезы заискрились в глазах Фомича, скатились и враз исчезли, будто в
промокательной бумаге, в бесчисленных морщинах щек. Он бросил дряблые,
старые руки на стол, расслабленно откинулся назад, посмотрел куда-то поверх
голов ремонтников, будто сквозь стену - вдаль - своими бледно-голубыми,
увлажненными еще слезой глазами, дернул головой, словно стараясь отогнать
беспокоившее его видение.
Ремонтники робко завозились на скамье, кончили жевать и уважительно
притихли. Все знали, что Фомич снова, в который уже раз, расскажет историю
про сазана с Черного озера, историю из того далекого времени их сибирской
героической работы.
- Вот сколь уж живу после того случая, мальчики, а из памяти нейдет...
Будто не он, сазан тот лысый, на крюк угодил, а я, Иван Фомич Пробкин,
собственной персоной... Да-а...
Он опустил голову, спрятал глаза, достал носовой платок и трубно
высморкался. Щеки у носа и сам нос стали красновато-ржавыми после этого.
Заодно незаметно Пробкин и слезу попутную отер платком. И лицо показалось
после этого заплаканным, только что тщательно вытертым от слез.
- Чухна... Был там у нас внешний дозик Чухнов. Я его просто Чухна
звал... Бывалоча, скажешь, ну, Чухна, взял бы на охоту ль, на рыбалку. А то
все, мол, сам промышляешь... Он и впрямь был какой-то чухнистый. Все
молчком, молчком, обкумекивает чего-то... Счас-то мне ясно, о чем он
кумекал. Да-а... Так вот и живут люди... Одни всегда умнее и знают больше, а
другие - дураки, как мы с вами. Вот таки каки.
В дверь требовательно постучали. Сильно дернули за ручку. Послышался
треск. Ремонтники от неожиданности как-то распрямились даже.
Но Фомич вдруг гаркнул, хотя и налился от смущения малиновой кровью:
- Ступай, ступай! Оперативка! Скоро будем.
За дверью постояли, недовольно пробурчали что-то, и вскоре послышались
удаляющиеся, шлепко пришаркивающие по пластикату шаги.
И все же Пробкин ощущал некоторую неловкость. Темп и настроение
рассказа были сбиты. Он потаращил туда-сюда налитыми кровью глазами,
попыхтел, будто изгоняя из себя смущение, наконец овладел собой и продолжил,
правда, не тем поначалу голосом, слегка подостывшим, будто сникшим, но
постепенно набрал знакомую всем интонацию и хриплость, в горле у него
побулькивало, то и дело проскакивал влажный стреляющий кашель, похожий по
звуку на удары кнута...
- Ну вот... Однажды чухляндия встретил меня, хитро так поглядывает
исподлобья, а глаза холодные, коричневые, чухнинские... Хошь, говорит, Вань,
поглядеть, какие поросята в нашем ХЖО (хранилище жидких радиоактивных
отходов) водятся?.. Это, то ись, в хранилище жидких отходов, в которое
превратили огромное Черное озеро... Чистейшее, я вам скажу, мальчики, озеро
было когда-то. Да-а... Озерную воду прокачивали через плутониевую активную
зону и возвертали назад. Небось помните... Эту рацуху внедрили у себя другие
родственные объекты. Озера-то они впервые задействовали на охлаждение
реакторов. Им и честь, правда... - Фомич сделал дурашливое выражение на