"Дмитрий Медведев. Это было под Ровно (про войну)" - читать интересную книгу автора

разошлись.
Лукин возвратился; он встретил, оказывается, какую-то старушку лет
семидесяти с внуком. Старушка всплеснула руками и расплакалась, когда
узнала, что разговаривает с партизанами:
- Голубчики мои, вот радость-то! Когда уж прогоните проклятых...
Разорили нас совсем!
Старушка сказала, что до станции Толстый Лес всего лишь десять
километров, и предупредила, чтобы мы не ходили по ту сторону железной
дороги: там в деревне много полицейских.
Лукин дал ей на прощанье плитку шоколада и несколько кусков сахару.
Часам к девяти мы были уже недалеко от станции Толстый Лес. Отдал
команду отдыхать. Без привычки к долгой ходьбе люди устали, многие
натерли ноги.
Я выставил секреты для наблюдения за станцией, переездом и дорогой.
Лиде Шерстневой приказал развернуть рацию и передать в Москву, что
мы приземлились правильно и ищем звено Кочеткова.
Вдруг бойцы из секрета подводят к нам трех человек. Смотрю -
сияющие, радостные лица: разведчики Кочеткова.
- Лида, отставить передачу!
Пошли прямо в лагерь Кочеткова.
Радость встречи трудно передать. Наперебой стали рассказывать
новости: мы о Москве, они о здешней жизни.
Стехов со своими товарищами уже был здесь, в лагере Кочеткова, но о
Саше Творогове и Пашуне по-прежнему никто ничего не знал. Как в воду
канули люди!
Не все гладко прошло и у Кочеткова. Когда его группа выбрасывалась,
один - уже пожилой партизан, Калашников, - повис на парашюте между
деревьями на довольно большой высоте. Его долго искали, наконец нашли.
Калашников, как увидел своих, не стал дожидаться, пока его снимут,
взял финку, обрезал у парашюта стропы и упал на землю. Встать он уже
не мог - одна нога оказалась сломанной. Теперь он лежал в землянке, у
железнодорожного сторожа, в полукилометре от станции Толстый Лес, а
наш доктор, Цессарский, и партизаны тайком навещали его каждый день.
За какой-нибудь час нам приготовили обед. Меня угостили печенью
жеребенка, зажаренной на свиной тушенке. Получилось довольно вкусно.
Нельзя было терять ни минуты. Мы сразу же отправили людей на
разведку в разные направления. Следовало узнать, можем ли мы здесь и
дальше принимать наши звенья, или немцы пронюхали что-нибудь о лагере.
Под вечер я и сам пошел проверить, как охраняется лагерь, как
расставлены посты. Обошел вокруг, перешел через большую поляну и
углубился в лес.
Недаром станцию назвали Толстый Лес. Лес вокруг, действительно,
могучий. Вековые дубы, березы, сосны, ели и мелкие деревца меж ними
образовали густой, непроходимый массив. Там, где я шел, не было ни
единой тропинки. Решил возвращаться. Но минут через десять понял, что
иду не туда, куда следует. Повернул левее, прошел еще минут десять,
опять чувствую - не туда направился. За это время солнце зашло, и я
совсем потерял ориентировку.
"Вот стыд! Подумать только: командир отряда - и в первый же день
заблудился!"