"Анатолий Михайлович Медников. Берлинская тетрадь " - читать интересную книгу автора

Вскоре подошли танки и вражеская самоходная артиллерия. Трое суток
шли танковые атаки. Трое суток почти непрерывно немцы контратаковали полк,
пытаясь сбросить в воду, смять, раздавить наши батальоны, оставшиеся без
тяжелого оружия, с ограниченным боезапасом, почти без артиллерии. Мы
потеряли более половины людей, полк пятился к реке. Вся болотистая низинка
была устлана грудами рваного металла - это валялись всюду разбитые танки. Но
когда мы увидели сзади себя, метрах, пожалуй, в сорока, не больше, мутную
воду Одера, то здесь уж точно вросли в землю. Ни шагу назад! Стояли, как
наши в Сталинграде, - насмерть! И выстояли!"

Так рассказывал подполковник. Я заметил, что он все время посматривает
в окно, на видневшуюся вдали серую полоску Одера, а за ним темную линию
берега - плацдарма.
Рассказы других солдат и офицеров дополнили картину поистине
ожесточеннейших боев на этой пяди земли. Дорогой ценой было заплачено за то,
что нога нашего солдата вступила на западный берег Одера в марте 1945 года.
Окончив записи, мы вновь поехали на плацдарм. Нас тянул к себе этот
гребень насыпи. Смирнов двигался впереди, пока мы шагали по насыпи.
Прошло уже две недели, как закончились бои. Полк глубоко и надежно
закопался в землю. Уже подтянулись тылы и началась привычная жизнь в
обороне.
Но память солдат еще цепко держала все детали и приметы недавнего
сражения. И подполковник признался мне, шепнув на ухо, что по утрам, когда
после ночных заморозков оттаивает почва, ему и до сих пор кажется: чуть
заметно попахивает кровью эта болотистая землица заодерского плацдарма...
Мы прожили вблизи Кюстрина несколько дней. И каждую ночь я наблюдал,
как на западный берег по мосту переправы, стараясь не шуметь, проходили
новые полки, тянулась артиллерия и накапливались в лесах танки.
...Это случилось в одну из темных, безлунных ночей. Я стоял неподалеку
от моста, когда к нему подошла колонна танков. На западном берегу огненной
стрелой поднялась в небо осветительная ракета и, взорвавшись, рассыпалась
вниз дождем мелких световых брызг.
Я стоял близко около дороги и вдруг в раскрытом люке одного из танков
увидел бойца, лицо которого напомнило мне Синичкина, танкиста из экипажа
погибшего Героя Советского Союза Петрова.
Я окликнул его. Это был действительно Синичкин, и, кажется, он тоже
узнал меня. За те несколько мгновений, пока падающая ракета освещала
местность, Синичкин пристально посмотрел на меня, потом приложил руку к
темному ребристому шлему.
- Туда? - спросил я, показывая рукой в сторону моста.
Синичкин кивнул. Говорить ему было некогда. Когда танк медленно и
осторожно сполз с насыпи на полотно моста, старший сержант сам спрыгнул на
переправу. В рукаве шинели он прятал маленький фонарик. Вытаскивая и на
короткое мгновение зажигая его, он световой точкой показывал водителю танка,
как ему вести по переправе машину.
Синичкин пятился по мосту, все время оставаясь лицом к своему танку. Он
как бы приманивал огоньком машину. И "тридцатьчетверка", огромная,
массивная, вполголоса рокоча своим мощным мотором, как живое существо,
послушно ползла за фонарем Синичкина.
За первым танком, как стадо черных слонов, на переправу взошли другие