"Тереза Медейрос. Ваша до рассвета" - читать интересную книгу автора

кожи. Она должна быть намного моложе, чем заставил его поверить ее суровый
голос.
Вместо того, чтобы удовлетворить его любопытство, это открытие только
углубило его. Почему эта благовоспитанная молодая девушка выбрала такое
неблагодарное призвание? Она жертва игрока-отца или неверного любовника,
который ее обманул, а потом оставил одну, без средств к существованию? Такие
женщины слишком часто заканчивали тем, что начинали продавать себя на
улицах, если не могли найти место гувернантки или швеи.
Его осторожное исследование доказало, что ее лицо не было ни длинным,
ни лошадиным. Тонкие кости придавали ему красивую форму сердца, широкого в
районе скул, но сужающегося к подбородку, на котором не было никаких
признаков родинки, волосатой или нет. Большой палец Габриэля отклонился в
сторону и столкнулся с еще более соблазнительной мягкостью.
Когда он провел большим пальцем по ее мягким губам, мисс Викершем
прижалась щекой к его ладони, и издала хрипловатый стон удовлетворенности.
Габриэль замер, парализованный горячей волной жара, прилившей к его
паху. Он гордился тем, что его кровообращение в полном порядке, но только
сейчас он понял, насколько в полном. Прошло много времени с тех пор, как он
ощущал теплую кожу женщины под своими пальцами и нежность ее губ,
раскрывшихся ему навстречу. До Трафальгара он провел почти год в море со
связкой измятых писем и мечтаниями о будущем, которые так грели его. Он
забыл, насколько сильным может быть первый сладкий толчок желания. И
насколько опасным.
Он отдернул руку, ощущая к себе полнейшее отвращение. Одно дело мучить
свою медсестру, пока она бодрствует, и совсем другое, ласкать ее, пока она
спит. Он снова потянулся к ней, на этот раз настроенный разбудить и отослать
в свою спальню, прежде чем разум не покинул его совсем.
Она пошевелилась, и нежное похрапывание снова возобновилось. Габриэль
вздохнул.
Пробормотав витиеватые проклятия, он вернулся тем же путем назад в
соседнюю комнату и вытащил одеяло. Он вернулся в гостиную и неловко завернул
ее в одеяло, после чего вернулся в свою собственную холодную и пустую
постель.


* * *

Саманта закуталась в одеяло поглубже, пытаясь не обращать внимания, что
чувствует себя так, словно дюжина докучливых эльфов занимается шитьем на ее
правой ноге. Она не хотела просыпаться, не хотела выходить из
восхитительного сна, еще цеплявшегося за край ее сознания. Она не могла
вспомнить о нем всего. Она только знала, что во сне чувствовала себя в тепле
и безопасности, чувствовала себя любимой, и, уходя, он оставлял ее с
ощущением беспомощности и тоски.
Ее глаза медленно открылись. Через открытые створки окна она увидела
розовато-золотой туман рассвета, поднимавшийся с востока. Она зевнула и
потянулась, разминая затекшие мускулы, и попыталась вспомнить, когда в
последний раз ей позволили проспать всю ночь. Когда она вытащила из-под себя
затекшую ногу, одеяло с ее колен соскользнуло на пол.
Саманта моргнула и признала в одеяле одно из дорогих с кровати графа.