"Виталий Макаренко "Мой брат Антон Семенович [Воспоминания]" - читать интересную книгу автора

Антон тоже участвовал во всех этих играх, но он был очень неловок,
неуклюж, самое главное, страшно близорук.
Однажды во время игры в городки довольно тяжелая палка вырвалась у него
из рук и до крови ударила по голени Мишу Миронова. Тот завыл от боли и сел
на землю.
- Черт носатый! Четвероглазый, а ничего не видишь (Антон носил уже
очки). Не давать ему больше палок, иначе он нас здесь всех поубивает.

ZT. Юноша (подросток) Антон Макаренко и _вампиловщина_.

Если бы все эти молодые люди были более культурны, может быть, все было
бы иначе. Здесь же случилось так, что постепенно Антон стал мишенью для
всяких, не всегда безобидных шуток и издевательств. Почему-то ему дали
кличку, которая осталась за ним пока мы не переехали в наш дом: его
прозвали "граф Антошка Подметайло". Незаметно привязывали к его ноге
полено или старую кастрюлю. Один раз привязали дохлую кошку, цепляли ему
на спину всякую дрянь, в особенности когда он уходил в город, собирали
букет бессмертников, посыпали мелким перцем и подносили.
- Антон, понюхай, какая роскошь.
А. нюхал, долго потом чихал, вытирал слезы. Однажды во время игры в
горелки А. устроили подножку. Он тяжело упал, раскровянил себе нос и губы
и разбил очки. Другой раз в "кучугурах" вырыли глубокую яму (около одного
метра), прикрыли лозой и присыпали песком. Потом пригласили А. погулять,
искусно повели его прямо на яму. Он провалился, свихнул себе ногу и долго
потом хромал. Но ведь могло быть хуже: он мог сломать ногу, мог бы
разбитыми очками поранить себе глаза.
Когда уходили на Днепр купаться, А. обязательно навязывали в кальсоны
"сухарей" (каждая штанина завязывалась туго-натуго узлом и мочилась в воде
- развязать такой узел пальцами было невозможно, приходилось пускать в ход
зубы, а отсюда и название "сухари").
Даже для меня, ребенка, было заметно, что А. очень страдал от всех этих
грубых "шуток". Он стал более грустным, иногда оставался один в
задумчивости и постепенно совершенно уходил от этих игр и этой компании.
Одна Поля становилась на его защиту, возмущалась, называла участников
шуток хулиганами и босяками, по-матерински ухаживала за А., когда он был
ранен, и, безусловно, позднейшие идиллия и любовь выросли на этой почве.

К этому периоду (1903-1904) надо отнести возникновение большой дружбы с
одним из соучеников А. по городскому училищу, некоему Цалову (или Салову).
Все биографы А., как сговорившись, упорно обходят этот эпизод молчанием.
Между тем он заслуживает серьезного внимания.
Уйдя от мироновской компании, Антон начал все чаще и чаще уходить к
Цалову, например, по воскресеньям он уходил на целый день. Так как А.
учился отлично, то отец ничего не имел против этой дружбы, тем более что
отец Цалова тоже был какой-то мелкий жел.-дор. служащий (кажется -
смазчик). Всю правду и все подробности этой дружбы я узнал от самого А.
гораздо позже - в 1916 г. (в это время я лежал в госпитале в Полтаве после
ранения).
Как рассказал мне А., этот Цалов был его единственным настоящим другом
(из мужчин). Но он твердо решил заняться революционной деятельностью и