"Антон Семенович Макаренко. Флаги на башнях (Восьмитомник, т.6)" - читать интересную книгу автора

- Так ведь ездят не на деньгах, а на поезде. Так?
- Так, - кивнул Ваня размышляя.
- Значит, нам нужны не деньги, а поезд.
- А билет?
- Билет - это формальность. Ты посили здесь, я сейчас приду.
Игорь Черногорский достал из кармана пиджака какую-то бумажку,
внимательно ее рассмотрел, потом подставил бумажку под лучи солнца и
сказал весело:
- Все правильно.
Он показал на здание почты:
- В том маленьком симпатичном домике есть, кажется, лишние деньги. Ты
меня подожди.
Он проверил пуговицы пиджака, поправил кепку и направился не спеша к
почте. Ваня проводил его внимательным, чутб-чуть удивленным взглядом.


2. ТРИ ПИРОЖКА С МЯСОМ

В кустах станционного палисадника стоит шаткая скамья. Вокруг скамьи
бумажки, окурки, семечки. Сюда пришли откуда-то все тот же здешний молодой
человек и Ванда Стадницкая. Может быть, они пришли из города, может быть,
с поезда, а скорее всего они вышли вот из-за этих самых тощих кустов
палисадника. У Ванды калоши на босу ногу, старая юбчонка в клетку и черный
жакет, кое-где полинявший и показывающий желтую крашенину. Ванда очень
хорошенькая девушка, но заметно, что в ее жизни были уже тяжелые неудачи.
Белокурые ее волосы, видно, давно не причесывались и не мылись; собственно
говоря, их нельзя уже назвать белокурыми.
Ванда тяжело опустилась на скамью и сказала сонным, угрюмым голосом:
- Иди к черту! Надоел!
Молодой человек дрогнул коленом, поправил воротник, кашлянул:
- Дело ваше. Если надоел, могу уйти.
Молодой человек достал из кармана кошелек, долго в нем искал, облизнул
губы, положил три монету на скамейку около Ванды и ушел.
Держась рукой за спинку скамьи, склонив голову на руку, Ванда не то
мечтательным, не то безнадежным взглядом глядела на далекие белые
облака. Потом, удобней улегшись щекой на сукно рукава, она, не мигая,
засмотрелась на переплеты голых кустов палисадника. В таком положении
сидела она очень долго, пока рядом с ней не уселся Гришка Рыжиков. Это
угрюмый, некрасивый парень. На щеке - заживающая болячка. Фуражки нет, но
рыжие волосы причесаны. Новые суконные брюки и заношенная, полуистлевшая
рубаха. Вытянув ноги в тапочках и как бы любуясь ими, он спросил:
- Нет пошамать?
Не меняя позы, Ванда сказала медленно:
- Отстань.
Рыжиков ничего не сказал, но, видимо, и не обиделся. Они сидели и
молчали еще несколько минут, до тех пор пока у Рыжикова не устали ноги. Он
резко повернулся на скамейке. Двугривенный и два пятака свалились на
землю. Не спеша Рыжиков поднял их и разложил на ладони.
- Твои?
Несколько раз подбросил деньги на руке. Сказал задумчиво: