"Антон Семенович Макаренко. Марш 30-го года (Восьмитомник, т.2)" - читать интересную книгу автора

штанами, рукавами и плечами вытирался мел, которым ребята белили стены.
Обваливалась глина. Наступал момент, когда явственно обнажался древесный
скелет. Последний часто использовался ребятами как топливо.
В монастырях - та же история и те же картины. Только стены в монастырях
гораздо массивнее, только запахи в бывших кельях гораздо живучее: с
большим трудом вытесняется приторный запах ладана. Но переборки и стены
здесь разрушались скорее, крылечки в самом непродолжительном времени
заменялись приставленной доской.
В монастыре детский дом прежде с великим увлечением приспосабливал под
клуб церковь. Десятисаженные высоты и храмовые просторы страшно увлекали
наших педагогов, которым представлялось: вот в этих дворцах забурлит
клубная работа, вот здесь разрешается все проблемы нового воспитания.
Перестройка этих церквей стоила очень дорого, а результаты получались,
просто говоря, неудовлетворительные. Летом ребят не загонишь в полутемный
гулкий и неуютный зал, и зимою ничем клубный воздух не отличается от
свежего зимнего. Все потому, что когда перестраивали храм, то,
оказывается, не сообразили: никакими печами и никакими тонами топлива
помещение не обогреешт.
Полуподвальная трапезная со стенами и подоконниками шириною с полторы
сажени, с нависшими сводами, обставленная древними столами длиною в
четверть километра, конечно, обращалась в столовую. Она трижды в день
наполнялась шумливой и нетерпеливой толпою, и поэтому никогда не
находилось времени убрать столовую как следует. Пыльные окна скоро
становились целыми государствами пауков, кое-как прикрытые мелом масленые
спасители, богородицы и чудотворцы начинали одним глазом подсматривать за
ребятами, а потом доходили до такой смелости, что и бороды их и
благословляющие персты безбоязненно окружали ребячью толпу.
И в именьях и в монастырях очень много построек - домов, домиков,
флигелей, складов. Как посмотрит, бывало, организатор на эти хоромы и
коридоры, так и себя не помнит. Но жадные на помещеение педагоги
просчитываются на этом обилии. Сотни детей через месяц уже сидят на всех
подоконниках. Оказывается, что разместились не совсем удобно, что это
нужно перестроить, а это построить заново, а это перенести. Целое лето
энергичный организатор торгуется с плотниками и печниками. На осень
разумеется по-иному. Но зимою в колонию приходит новый организатор, у
которого новые вкусы. Начинаются стройки и перестройки. Действительно, все
это богатство представляет просторное поле для детяльности. И так
бесконечно перестраивается колония, но самого главного в ней всегда
нехватка: теплых уборных нет, водопровода нет, электричества нет, и
канализации нет, и нет никакого органического единства, и никакой
гармонии. Игра вкусов на протяжении пяти - десяти лет настолько
запутывает, что в последнем счете - все по-прежнему
неудобно и неуютно. В течение целого дня сотни ребят бродят из дома в дом,
ибо в одном доме столовая, в другом - школа, в третьем - мастерские, в
четвертом - клуб, в пятом - спальни, а в шестом - управление, и ни в одном
из этих домов нет вешалки, а если и есть, то никто эту вешалку не
охраняет. Никому не хочется остаться без пальто, без фуражки, и бродят
ребята по колонии, не раздеваясь в течение всего дня... Надворные уборные
в самый короткий срок делаются непригодными для прямого своего назначения,
и зимой используют их все для того же отопления. В наскоро приспособленных