"Антон Семенович Макаренко. Марш 30-го года (Восьмитомник, т.2)" - читать интересную книгу автора

работников коммуны и мастерские.
Войдя в дом и пройдя небольшой вестибюль, вы остановитесь перед
парадной лестницей. Она довольно широка, освещена верхним окном в крыше,
стены и потолок расписаны.
Нижний этаж симметричен. Направо и налево тянется светлый коридор. С
каждой стороны лестницы расположено по одной комнате управления, по одному
классу и по одному залу. Левый зал у нас называется "громкий" клуб. Там -
сцена и киноустановка. Правый зал - столовая. Рядом с ним кухня. И в
классах и в залах большие окна. В "громком" клубе собрано все то
великолепие - гардины, портреты, расписные потолки и т.д., - тлетворным
влиянием которого нас попрекали. В зале рояль и хорошие венские стулья,
изготовленные в нашей мастерской. В столовой пятнадцать столов, накрытых
клеенкой, у каждого стола по десять венских стульев. Портреты Ленина и
Дзержинского. И больше ничего. Стена-окно отделяет столовую от кухни. В
кухне - в белом колпаке Карпо Филлипович.
В классах нет парт - двухместные дубовые столики и двухместные дубовые
легкие диванчики.
Подымаемся по парадной лестнице на второй этаж.
На первой площадке лестницы, под портретом Дзержинского, имеется две
двери: одна из них ведет в "тихий" клуб, вторая - в спальню девочек.
У этой спальни есть своя длинная и бурная история.
Окна выходят на север, пол не паркетный, и главное - комната очень
велика. Наши ребята против больших спален.
Первыми здесь поселились ребята одиннадцатого отряда, все - малыши и
новенькие. Постоянное отставание этого отряда во всех решительно областях,
неряшливый, некоммунарский вид Петьки Романова, Гришки Соколова, Мизяка,
Котляра, Леньки и других пацанов, вечные разговоры на общих собраниях и в
совете командиров о том, что одиннадцатый отряд надо подтянуть, различные
мероприятия, вплоть до лишения малышей право выборов командира, - все это
достаточно всем надоело. Летнее избирательное собрание 1929 года назначило
в одиннадцатый отряд командира из старших, комсомольца, но он скоро, не
справившись с заданием, категорически заявил на собрании, что лучше будет
целый год чистить уборные, чем командовать "этой братвой". Начались бурные
собрания, одно за другим, на которых заведующий крыл комсомольцев за то,
что забросили пацанов, а коммунар Алексеенко требовал жестких законов для
них. Пацаны тоже выступали на собрании и доказывали, что никто не виноват,
если штаны быстро рвутся, если руки и шеи не отмываются, если постели
неизвестно кем разбрасываются, если стрелы попадают не в дерево, а в окно,
если полотенце почему-то оказывается не на своем месте. Но в конце концов
было принято твердое решение: расформировать одиннадцатый отряд и
разделить малышей между остальными десятью отрядами, состоявшими из более
взрослых ребят. Целый день продумали командиры, и, как ни вертели, все
выходило, что придется девочкам покинуть свои прекрасные две спальни
наверху и перебраться в одну, на место одиннадцатого отряда. В совете
командиров было восемь командиров, из них только две девочки: командиры
пятого и шестого отрядов. Девочки протестовали и ехидно указывали:
- Конечно, нас только двое, так вы можете что угодно постановить.
В конце концов предложили девочкам компенсацию, на которую они
согласились. Купили девочкам гардины, поставили посреди спальни большой
хороший дубовый стол и дюжину стульев, на пол положили пеньковую дорожку с