"Грэм Макнилл. Черное солнце ("Ультрамарины" #3) " - читать интересную книгу автора

остроконечные вершины гор в зеленых заплатах горных елей. Солнце катилось за
горизонт, отбрасывая последние кроваво-красные лучи и купая горы в золоте.
Казалось, что колыбель Ордена дарит ему последнее видение свое-то
великолепия перед тем, как отлучить его от этого волшебства навсегда.
Раньше воин держался за эти воспоминания - каждую ночь, устраиваясь на
легкой походной кровати, он перебирал оттенки цветов, запахи и боялся, что
со временем они поблекнут в его воображении. Спертый, не раз переработанный
воздух мешал ему воскрешать их, а спартанская обстановка каюты на борту
"Гордости Калта" пробуждала самые теплые воспоминания о холостяцкой
меблированной комнате капитана на Макрэйдже.
Уриэль поднял голову и взглянул в отполированное до блеска стальное
зеркало, наблюдая, как капельки сливаются в тонкие струйки и стекают, точно
слезы, по щекам. Он вытер остатки воды с лица, и серые глаза двойника
пристально взглянули на него в упор. У него были низко посаженные хмурые
брови и густые черные волосы. Два золотых штифта блестели над бровью, а
угловатая линия подбородка свидетельствовала о силе и мужестве. Ни один
солдат из тех, что наполняли огромный космический корабль, не мог сравниться
с Уриэлем в силе и выносливости. Ультрамарины были продуктом генной
инженерии, использовавшей древние технологии. Сохранять великолепную
физическую форму помогало то, что их жизнь проходила в суровой дисциплине,
тренировках и боях. Все тело Уриэля было покрыто шрамами. А самый большой из
них, уже побледневший, проходил поперек живота. Это была памятная отметка о
жестоком бое с тиранидами на Тарсис Ультра, когда он чуть не погиб.

Он ворошил свою память, то ворочаясь на кровати, то, так и не найдя
удобного положения, сидя. Уриэль вспоминал, как смотрел на Макрэйдж
последний раз, когда шаттл легко оторвался от посадочной площадки в долине
Лапониса. Он смотрел, как его вторая родина уплывает, превращаясь в
лоскутное одеяло из сверкающих кварцевых гор и необозримых океанов. Все это
великолепие скоро пропало из виду, как только шаттл добрался до низших слоев
атмосферы.
Зато обозначился контур Макрэйджа в бледной дымке, что отмечала границу
между планетой и безжизненными просторами космоса. А "Гордость Калта"
выглядел уродливой металлической коробкой, нависающей над северным полюсом.
Уриэль приложил ладонь к толстому стеклу и, глядя на исчезающую
планету, спросил себя, ступит ли он еще хоть раз в жизни на Макрэйдж?
- Смотри хорошенько, капитан, - хмуро сказал Пазаниус, проследив за
взглядом Уриэля через стекло. - Это последний раз, когда ты видишь Макрэйдж.
- Хотелось бы верить, что ты ошибаешься, Пазаниус, - сказал Уриэль. - Я
не знаю, куда нас занесет в этом путешествии, но, может статься, мы еще
увидим мир нашего Ордена.
Пазаниус только пожал плечами. Его огромный силовой доспех был сделан
покойным ныне Севане Томасином из терминаторского доспеха к дню, когда
Пазаниус стал полноправным Космодесантником.
- Конечно, капитан, но я знаю, что никогда уже не увижу Макрэйдж.
- Почему ты так уверен? И тебе больше совсем не обязательно называть
меня капитаном, помнишь?
- Возможно, капитан, но я точно знаю, что не вернусь сюда,- ответил
Пазаниус.- Просто у меня такое предчувствие.
Уриэль мотнул головой: