"Элизабет Макнейл. 9 1/2 недель " - читать интересную книгу автора

шеей на боковую поверхность кушетки. Он играет моими волосами, перебирает
их прядь за прядью, накручивает их себе на палец, потом засовывает все
пальцы мне в волосы, тихонько тянет их, трет кожу под ними, обеими руками
медленно покачивает мою голову.
Кронкайт желает нам доброй ночи. Мы смотрим какую-то телевизионную
игру, а потом телесериал, в котором полицейские все время попадают в
неприятные истории и гоняются на автомобилях. Эти картинки - по окончании
новостей он убрал звук - представляют странный аккомпанемент к истории его
кошек, которую он рассказывает мне с видимым удовольствием.
Первая кошка появилась у него вместе с женщиной, которая четыре года
назад недолго жила вместе с ним. Только она перевезла к нему кошку, как ей
предложили очень заманчивую должность в Цюрихе, она решила согласиться. А
кошка осталась... в его квартире. Несколько месяцев он полагал, что это -
явление временное. Кошка чувствовала себя, по-видимому, хорошо: нрав у нее
был склочный, вид довольно жалкий: хвост полувылезший, пестрая, как
пятнистые куртки, которые были в моде в предыдущие зимы, она казалась
сшитой из лоскутной материи. Сначала он старательно подыскивал кошке
хозяина. Но потом был вынужден признать, что его друзья (кое-кто согласился
бы взять котенка, другие - сиамского кота) с трудом скрывали изумление,
приходя посмотреть кошку: они представить себе не могли это странное
животное в своих ухоженных манхеттенских квартирах. Однажды он даже
напечатал объявление в Таймсе, но за пять дней, хотя он и указал свой номер
телефона, никто ему не позвонил. Через несколько месяцев он решил отдать
кошку в какое-нибудь общество защиты животных, но потом оставил эту мысль.
Он надеялся найти более приемлемый выход, а этот всегда оставался на
крайний случай.
Год спустя у него гостила племянница одиннадцати лет, приехавшая на
какой-то конкурс (она по нему не прошла). Чтобы поблагодарить его за то,
что он показал девочке Нью-Йорк, ее мать (то есть его сестра) подарила ему
еще одну кошку, и он, естественно, не смог отказаться.
- Это был котенок, чуть менее уродливый, чем первая кошка, которая,
впрочем, беспрерывно ворчала и мяукала, как будто я принес в дом удава! Но
в конце концов они поладили.
- Потом, однажды вечером возвращаюсь я домой и вижу на аллее
ребятишек. При моем появлении они расступились с самым невинным видом. Я
бросаюсь вперед, как идиот, и что же я вижу на земле? - Котенка, и не в
самом лучшем состоянии. Я поднимаюсь к себе, выпиваю стопку и сажусь читать
газету, думая: через час он оттуда уберется. Еще через час я говорю себе:
"Тебе так же нужна еще одна кошка, как дыра в башке".
Но тут же я думаю: ведь кто-нибудь может ее убить. Я готовлю яичницу,
ем салат, пью кофе, потом решаю после передачи одиннадцатичасовых новостей
по телевизору пойти пройтись. И что же? Котенок все еще там, только кто-то
отшвырнул его к мусорным бакам. Тогда я вынул из одного бака газету и
принес котенка сюда. На следующий день у меня было впечатление, что я
заделался в кормилицы. Я отвез его к ветеринару, который кастрировал двух
других. Когда я приехал за ним через шесть дней, он был в полной форме. Еще
бы, ведь это стоило мне шестьдесят восемь долларов восемьдесят центов.
Теперь, каждый раз, когда я уезжаю из Нью-Йорка, это целая история. Моя
домработница приезжает из Квинса: иногда она может ими заниматься, иногда -
нет, а никому из моих друзей не пришла в голову удачная мысль поселиться