"Лэрри Макмуртри. Чья-то любимая " - читать интересную книгу автора

серии, которую я для себя люблю называть своею хьюстонской трилогией -
первая книга этой трилогии называется "Предлагается пройти дальше", а вторая
"Все мои друзья...".
Наконец, спустя почти десять лет, я освободился от Пэтси Карпетнер,
Дэнни Дека и всех женщин из семейства Гринвей. И тут я снова стал подумывать
об образе Джилл. Тогда-то наконец и пришло время посвятить ей целую книгу.
И хотя я такой мысли не допускал, а может, даже сам себе не хотел в
этом признаваться, но самое лучшее время для написания книжки о Джилл Пил
уже было упущено. Джилл мне все еще нравилась, она по-прежнему вызывала у
меня интерес. Однако теперь у меня появилось к ней несколько сомнительное
отношение, как к своего рода эксперименту. В 1986 году, когда я обратился
вновь к ее образу, она как-то потеряла живость, как это нередко случается с
людьми, которых не видишь лет пять.
И поскольку роман "Чья-то любимая" построен так, что каждому из трех
его главных персонажей отводится особая часть, я не сразу осознал, что мой
интерес к Джилл стал уже совсем не таким острым, каким он был когда-то.
Объяснялось это тем, что Джилл отводилась в книге самая последняя
часть. Первая же часть написана с позиций некоего беглеца из романа
"Предлагается пройти дальше". Это стареющий сценарист кино и телевидения по
имени Джо. В этом герое я видел свой вариант Мудреца Хэка, на которого
всегда ссылается Гор Видал, когда ему хочется как-то высказаться по поводу
Голливуда.
Мой Джо фигурировал в целом ряде сцен из "Предлагается пройти дальше".
Тем не менее, на страницах романа большого места он не занимал (если
сравнить со временем, отведенным ему на экране). Тем самым свойственная ему
от природы болтливость оказалась в какой-то мере умалена.
С тех пор стало очевидным, что эта природная словоохотливость Джо
очаровала меня самого куда больше, нежели публику, читающую мои книжки. Я
полагаю, что свойственная мне способность подпадать под очарование моих
персонажей как раз и объясняет, почему эти персонажи именно мои.
Одну проблему я для себя понимал так: невзирая на мое восхищение Джо,
притягательность его в какой-то мере вступала в противоречие с авторским
видением того, что хорошо, а что плохо.
В романе "Чья-то любимая" труднее всего было отказаться от намерения
вести повествование от третьего лица, хотя мне казалось, что это именно то,
что нужно. Однако, если мне хоть на йоту недостает уверенности в чем-то,
касающемся работы над книгой, я стараюсь избегать повествования от третьего
лица, по крайней мере в черновом варианте, - просто из-за того, что это
труднее.
Мне кажется, что именно обращение к теме Голливуда и послужило причиной
моей неуверенности. К 1986 году я уже лет пятнадцать лишь наездами бывал в
Лос-Анджелесе. Но бывать в городе наездами - одно дело, а жить в нем -
совсем другое. И я засомневался, смогу ли написать о Лос-Анджелесе,
основываясь на моих знаниях его, - как я считал, недостаточно глубоких.
Именно эта неуверенность в себе и подвигла меня на повествование от
первого лица.
Я уже писал до этого книги (например, "Последний сеанс кино") от
первого лица, а потом переводил их в третье лицо. И на протяжении большей
части черновика я говорил себе, что именно так я и поступлю с романом
"Чья-то любимая".