"Ларри Макмертри. Ласковые имена" - читать интересную книгу автора

достаточно стар, она считала, что он мог сойти за произведение классического
античного искусства и, как всегда, делала паузу, чтобы полюбоваться его
замечательными линиями, прежде чем сесть за руль. Обойдя машину, Эмма
посмотрела на мать, классические черты облика которой не уступали
"кадиллаку". На Вест-Мейн-стрит в Хьюстоне никогда не было оживленного
движения, и ни одна машина не мешала их молчаливому созерцанию.
Аврора села в машину, передвинула сиденье, которое, казалось, никогда
не устанавливалось на нужном положении от педалей, и сумела вставить ключ
зажигания, - этот фокус никто бы не смог повторить. Несколько лет назад она
пыталась открывать этим ключом входную дверь, и с тех пор он немного
погнулся. Может быть, и само зажигание погнулось, - во всяком случае, Аврора
была твердо убеждена в том, что именно погнутый ключ несколько раз мешал
преступникам угнать ее машину.
Выглянув в окно, она увидела, что Эмма молча стоит на улице, как бы
чего-то ожидая. Она была склонна проявить беспощадность. Ее зять - молодой
человек, не подающий больших надежд, и за два года их знакомства его манеры
не улучшились, да и отношение к ее дочери тоже. Эмма выглядела слишком
жалкой в этой ужасной тенниске и слишком полной. Если бы он чувствовал к
жене малейшее уважение, он не позволил бы ей носить ее. Ее волосы никогда не
были ее сильной стороной. К тому же сейчас они распались на отдельные пряди,
которые перепутались. Аврора была склонна быть беспощадной. Она помедлила,
прежде чем надеть защитные очки.
- Ну что ж, Эмма, - начала она. - Не жди от меня поздравлений по случаю
твоей беременности. Со мной ни разу не посоветовались. Что посеешь, то и
пожнешь. Видно, это твое предназначение. К тому же, как будущая мать, ты
слишком упряма. Если бы ты взяла на себя труд посоветоваться со мной, ты бы
узнала об этом немного раньше. Но нет, ты ни разу ко мне не обратилась. У
вас даже нет пристойного жилья. Вы же буквально живете над гаражом. А у
детей достаточно бывает проблем с респираторными заболеваниями, даже если
под ними нет автомобилей. Твой внешний вид также не станет лучше. Дети о
таких вещах никогда не думают. А я все-таки, знаешь ли, твоя мать.
- Знаю, знаю, мама, - сказала Эмма, подойдя близко к машине. Аврора
удивилась, что она ей не возражала, не защищала себя. Она стояла около
машины в своей ужасной тенниске и впервые за много лет казалась кроткой и
послушной. Эмма молча смотрела так на мать, как подобает хорошей дочери.
Аврора обратила внимание на то, чего раньше не замечала. У ее девочки были
чудесные глаза, зеленые, светящиеся изнутри. Это были глаза ее собственной
матери, Амелии Старретт, уроженки Бостона. И она, Эмма, была действительно
очень молода.
Вдруг Аврора в ужасе почувствовала, что жизнь крепко зажимает ее в
тиски. Что-то сильно встряхнуло ее до глубины души и она ощутила, что
одинока. Она уже не была такой беспощадной, она... Она не понимала, что
что-то ушло, пропала уверенность, она постарела и многое ей было
неподвластно. Что же будет? Она совсем не знала, что будет дальше. В ужасе
Аврора раскрыла объятия и прижала к себе дочь. Какой-то момент единственное,
что она видела, была щека ее дочери, которую она целовала, а девочка крепко
обнимала ее; и вдруг ее душа успокоилась, и она заметила, что втянула дочь
наполовину в машину - через окно.
- Ох, ох, - повторяла Эмма.
- Что такое? - спросила Аврора, отпуская объятия.