"Алистер Маклин. К югу от Явы" - читать интересную книгу автора

Все они напоминали стариков, шли неуверенной походкой, с понурыми головами,
по-стариковски сгорбившись. Они отнюдь не были стариками - самому старшему
из них исполнилось не более тридцати лет. Но они устали, смертельно устали.
До такой степени были измотаны, что для них в жизни уже больше ничего не
имело значения, ничего. Им легче было продолжать ковылять вперед, чем
остановиться. Усталые, раненые, терзаемые болезнями, они двигались
механически, как будто просто перестали соображать. Однако полное моральное
и физическое истощение приносило им своеобразное облегчение, стало
своеобразным лекарством, утоляющим боль. Это отражалось в их пустых,
потухших глазах, уставившихся в землю, под ноги. Какие бы их ни ожидали
впереди физические страдания, они уже не задумывались над будущим.
По крайней мере, в тот момент они не вспоминали о кошмарах последних
двух месяцев. Не помнили о лишениях, голоде, жажде, о ранах, болезнях и
страхах, когда японцы гнали их по казавшемуся бесконечным Малайскому
полуострову, по теперь уже разрушенной дамбе Джохор - к мнимой безопасности
на острове Сингапур. Не помнили они о своих исчезнувших боевых товарищах, о
криках, когда какого-нибудь ничего не подозревающего часового убивали ножом
во враждебной темноте джунглей. Не помнили о дьявольских воплях японцев,
берущих штурмом в самый темный час перед рассветом торопливо подготовленные
позиции. Они уже ничего не помнили об отчаянных самоубийственных
контратаках, предпринятых для того, чтобы на краткое время совершенно
бесцельно отвоевать несколько квадратных метров земли. Такие контратаки
позволяли увидеть лишь кошмарно изуродованные пытками тела попавших в плен
товарищей или чуть замешкавшихся при выполнении вражеских приказов
гражданских лиц. Они не помнили и своего гнева, ошеломленности и отчаяния,
когда последний истребитель "брюстер", а позднее - "харрикейн" исчезал с
неба, оставляя их полностью на расправу японской военной авиации. Даже
крайнее недоверие к пришедшему пять дней назад сообщению о высадке японских
войск на самом острове и та горечь, которую они испытали, когда у них на
глазах стала рушиться тщательно взращенная легенда о неприступности
Сингапура, - это тоже исчезло из их памяти. Больные, израненные и слабые,
ничего-то они больше не помнили. Находясь будто в тумане, они ничего и не
могли помнить. Но если они выживут, то однажды вспомнят обо всем, и память
их преобразит. Пока же они продолжали двигаться вперед, опустив головы, не
глядя, куда идут, и не заботясь о цели своего движения.
Но один из них все же смотрел вперед, один из них думал обо всем. Он
медленно шел во главе колонны, подсвечивая себе фонариком, когда выбирал
свободный проход среди загромождавших улицу обломков, и изредка сверяясь с
направлением. Он был небольшого роста, худощавый и единственный в группе
носил килт, а на голове - балморал.* Откуда взялся этот килт, знал лишь сам
капрал Фрейзер. Совершенно определенно можно сказать, что он не носил его,
когда отступали на юг из Малайи.
* Килт - юбка шотландского горца, балморал - шотландская шапочка без
полей.
Капрал Фрейзер устал не меньше остальных. Глаза его тоже покраснели и
налились кровью, лицо было серым и изможденным от какой-то болезни, то ли
от малярии, то ли от дизентерии, а возможно, от того и другого
одновременно. Он шел, неестественно подняв левое плечо, вздернув его прямо
к уху, будто страдал от физического уродства. Но это было всего лишь
результатом грубой перевязки, торопливо наложенной несколько раньше полевым