"Алистер Маклин. Дорога пыльной смерти" - читать интересную книгу автора

пятна, как и на брючине пострадавшей девушки. Харлоу бессмысленно уставился
в стакан, опустился на скамейку и опять взялся за бутылку.
Мак-Элпайн взглянул на Даннета без всякого выражения. Харлоу за свою
карьеру автогонщика трижды попадал в аварии. Последняя из них случилась два
года назад и чуть не стала для него роковой: тогда, почти в агонии, он
улыбался, пока его укладывали на носилки "скорой помощи" и вносили в
самолет, чтобы доставить в Лондон, и левая его рука была тверда, а большой
палец поднят вверх как знак победы, хотя правая была переломана в двух
местах. Однако более тревожным было то, что Харлоу, до этой минуты, как всем
было известно, не бравший в рот спиртного, за исключением глотка шампанского
после очередной одержанной им победы, сейчас сидел с бутылкой в руках.
"Все они приходят к этому рано или поздно, - говаривал Мак-Элпайн, -
все они приходят к этому. И тут не имеет значения степень хладнокровия,
смелости и таланта, - все они приходят к этому, и чем сильнее у них выдержка
и самообладание, тем быстрее они теряют контроль над собой". Мак-Элпайн
любил делать обобщения, хотя знал, что существует небольшая, даже очень
небольшая часть замечательных гонщиков, победителей соревнований Гран При,
которые покинули гонки, сохранив свои физические и духовные силы, тем самым
опровергнув целиком и полностью это его утверждение. А с другой стороны, кто
не знал гонщиков-виртуозов, так уставших от - нервных и физических
перегрузок, что от них осталась лишь внешняя оболочка, кто не ведал, что
даже среди теперешних двадцати четырех претендентов на Гран При есть четверо
или пятеро таких, кому уже больше не выиграть ни одной гонки, ибо они
потеряли самое главное - волю к победе, желание побеждать и продолжают
участвовать в гонках исключительно ради одного - стремления сохранить фасад
давным-давно опустевшего обиталища гордыни. Но в мире гонщиков имеются свои
правила, и одно из них гласит: нельзя вычеркнуть человека из славного
племени людей, борющихся за Гран При, потому только, что у него сдали нервы.
И все же Мак-Элпайн, к сожалению, был чаще прав, чем не прав, и об этом
убедительно говорил вид дрожащей фигуры, сидящей на скамейке. Уж если кто и
одолевал препятствия, достигая самых высоких вершин, минуя бездну распада и
погибели, то таким человеком был, вне всякого сомнения, Джонни Харлоу,
золотой парень среди гонщиков на Гран При и до сего часа, несомненно, самый
выдающийся из них, а по мнению многих, самый выдающийся гонщик нашего
времени и даже всех времен. В прошлом году он стал чемпионом и лидировал в
половине заездов нынешнего года, а потому по всем резонам мог снова стать
победителем Гран При. Но, судя по всему и у Харлоу нервы и воля к победе
оказались окончательно подорваны. Мак-Элпайн и Даннет хорошо понимали, что
обугленный призрак Айзека Джету теперь будет мешать его карьере и
преследовать его до конца дней, проживи он еще хоть сто лет.
Нет сомнения, что всякий внимательный глаз мог и раньше заметить
кое-какие признаки надвигающейся катастрофы, а у гонщиков и механиков на
этот счет наблюдательности хватает. Такие признаки обнаружились уже после
второй гонки этого сезона на Гран При, когда Харлоу легко и убедительно
выиграл заезд, не зная еще, что его младший брат, тоже блестящий гонщик, на
скорости более ста пятидесяти миль в час был оттеснен с трассы и врезался в
сосну. Не будучи общительным, никогда не участвуя в шумных компаниях, после
этой катастрофы Харлоу стал еще сдержаннее и молчаливее. Он все реже
улыбался, а если улыбка и появлялась на его лице, то пустая, как у человека,
не находящего в жизни ничего из того, что стоило бы улыбки. Обычно самый