"Алистер Маклин. Остров Медвежий" - читать интересную книгу автора

действительно разыгрался не на шутку. На себе ощутив, насколько крепок и
студен ветер, я обеими руками держался за поручни. Амплитуда качки
составляла
градусов пятьдесят - ощущение не из приятных; правда, однажды мне
довелось попасть в шторм на борту крейсера, мачты которого описывали дугу в
сто градусов, и все же корабль уцелел.
В самую непроглядную ночь на море не бывает абсолютно темно; даже если
линию, разделяющую море и небо, нельзя четко провести, вы все-таки знаете:
море более темное. В ту ночь видимость была не больше двух миль из-за
нависшего над морем морозного тумана - явление обыкновенное для Норвегии,
где воздух, спускающийся с ледников, соприкасается с теплыми водами фьордов,
или, как было на сей раз, когда теплый ветер, дующий с Атлантики, поступает
в полярные области. Единственное, что я смог разглядеть, - это белые гребни,
срываемые ветром, и волны, которые перехлестывали через бак траулера и с
шипением срывались в море. В такую ночь хорошо сидеть, надев шлепанцы, у
камина.
Повернувшись к двери, я наткнулся на какую-то фигуру, стоявшую под
трапом и державшуюся за ступеньки, чтобы не упасть. Лица не было видно, но
по соломенным волосам я узнал Мэри. Это была Мэри Стюарт, или дорогая Мэри.
Я назвал ее так, чтобы не путать с другой Мэри, служившей помрежем у
Джер-рана, которую окрестили "маленькая", Мэри Дарлинг. Хотя первую Мэри
звали Мэри Стюарт, настоящее ее имя было Илона Вишневецкая. Рассудив, что с
таким именем известности в мире кино не добиться, она почему-то выбрала себе
шотландскую фамилию.
- Дорогая Мэри, - произнес я, коснувшись ее щеки (нам, докторам,
позволено). - Что вы тут делаете в столь поздний час и в такую стужу?
Щека у нее была холодна как лед.
- Ваше пристрастие к свежему воздуху переходит границы разумного.
Войдите в помещение, - продолжал я, взяв ее за руку, и ничуть не удивился
тому, что она дрожит как осиновый лист.
Дверь вела в пассажирский салон - довольно узкое помещение во всю
ширину судна. В дальнем его конце был расположен встроенный бар, где за
металлическими застекленными дверцами хранились запасы спиртного. Дверцы
были неизменно заперты, а ключ лежал в кармане у Отто Джеррана.
- Не надо тащить меня, доктор, - спокойно произнесла своим высоким
голосом Мэри Стюарт. -Я и сама умею ходить.
- Почему вы вышли на палубу? Это опасно.
- Неужели врачу так трудно поставить диагноз? - отозвалась она,
потрогав пуговицу черного кожаного пальто. Я понял, что дикие прыжки
"Морнинг роуз" не прошли для Мэри даром.
Мэри откинула назад спутанные ветром волосы. Лицо ее было бледно, под
карими глазами появились синяки. Скуластые, характерные для славян щеки
придавали девушке особую прелесть. Она была латышка, и в ее внешности было
много славянского. Внешность, ядовито замечали некоторые из коллег Мэри
Стюарт, была единственным ее достоинством. Две последние (и единственные)
картины с ее участием, по слухам, провалились с треском. Она была молчалива,
холодна и высокомерна, за что я один из всех любил ее.
- Врач не застрахован от ошибок. Во всяком случае, здешний, - ответил
я, силясь придать своему лицу "докторское" выражение. - Зачем понадобилось
вам забираться на этой развалине в столь гиблые места?