"Засекреченный пикник" - читать интересную книгу автора (Родионов Станислав Васильевич)

13

Сделать обыск в квартире физика Рябинин поручил капитану, снабдив его всеми необходимыми постановлениями. Палладьев взял участкового и прихватил двух понятых - соседей.

- Квартира не эксклюзивная, - заметил лейтенант. Возникло много загадочных нерусских слов, которые знал даже участковый. Палладьев усмехнулся:

- Потому что дверь не металлическая?

- Тут есть дверные ручки, а в эксклюзивных ручек теперь не ставят.

- Ногой открывают?

- Электроникой.

Несмотря на неэксклюзивность, участковый легко отомкнул два замка. Они вошли. И Палладьев решил, что в УПК есть очень правильная статья, запрещающая незаконное вторжение в частный дом - это же вторжение в личную жизнь.

Прихожую они миновали скоренько, как малоинтересную. Участковый предложил:

- Начнём с кухни?

Когда не знаешь, что ищешь, то всё равно, с чего начинать. Хотя бы с подоконника, где стоял длинный пластмассовый жёлоб-корыто, в котором плотно росли кактусы. Им было тесно так, что, похоже, своими колючками они впились друг в друга. Пузатенькие, с белыми редкими цветочками - щетинистые птенцы с раскрытыми клювами.

Участковый распахнул холодильник. Оттуда как жёлтым огнём полыхнуло - целый отсек был завален апельсинами. Но лейтенант сосредоточился на красивой стройной бутылке водки «Русский бриллиант», которая его удивила.

- Во, на этикетке сообщается, что очищена молоком.

- Кристальная, значит.

- Физик-то выпивал.

- Лейтенант, у пьющих водка дома не держится.

- Водка стоит, а закуски нет.

- Апельсины.

- Мужик должен любить рыбу, - нравоучительно заключил участковый.

В ванной смотреть вроде бы нечего: не отпечатки же пальцев искали. Но участковый протянул капитану фигурный пузырь, на котором сообщалось, что это цитрусовый шампунь для мужчин:

- Любит физик апельсинчики.

Висевший на кафеле веник, похоже, лейтенанта рассмешил,

- Неужели тоже апельсиновое дерево?

- Эвкалипт.

Они прошли в комнату, большую и единственную в квартире. Похоже, она была маловата для одинокого мужчины. Полки, стеллажи, столики… Обилие книг, да не художественных, а научных и технических. Капитан приткнулся к стеллажу с проспектами и журналами сплошь по вопросам нанотехнологии. Он только слышал, что это технология на молекулярном и атомном уровне. Как её представить, если единицей измерения служит одна миллиардная метра? Перспективы невероятные, потому что на молекулярном уровне меняются свойства материи.

Участковый вздохнул рядом:

- Без высшего образования работать стало трудно.

- Почему? - не понял капитан, как служба участкового соприкасается с нанотехнологией.

- Гуляют две девицы с собаками в неположенном месте, на детской площадке. Сделал им замечание. Они послали меня туда, что даже я не знал, что туда посылают.

- Принял меры?

- А какие?

- Штраф, например…

- Да? Одна владеет страховой компанией, вторая сетью магазинов.

Капитану было что сказать, но предстоял осмотр комнаты. Ему претило трогать чужие костюмы, рыться в бельё, перетряхивать чьи-то постели… Лучше отсидеть ночь в засаде, чем шерстить эти шкафы. Пусть участковый. И капитан взялся за письменный стол, занимавший изрядный кусок площади. Его осмотр больше отвечал цели обыска: в бумагах мог найтись след, куда делся хозяин этой квартиры.

Бумаги, книги, тетради, какие-то чертёжики… Множество авторучек… Компьютер… Но капитан взялся за блокнот, видимо, дежурный, куда физик записывал всё, что подворачивалось в конкретную минуту. Что-то вроде дневника.

- Капитан, женские туфли нашёл, - довольно сообщил участковый, вылезая откуда-то из-за дивана.

- Тапки.

- Разве это тапки?

- Пляжные вьетнамки, - уточнил Палладьев.

Он показал их понятым и записал в протокол. Неизвестно, лягут ли они в цепь каких-либо доказательств, но босоножки могли принадлежать Тамаре Леонидовне.

Капитан вернулся к дневниковому блокноту.

«В США работает компьютер «Крэй ТЗЕ», производящий 1, 2 триллиона операций в секунду».

«Сущности не должны быть умножаемы сверх необходимости. Вильям Оккам».

«Выше скорости света ничего нет. Но в парах цезия получен импульс, который превосходит скорость света более чем в триста раз…»

- Товарищ капитан, гляньте. Палладьев глянул. На фоне простенькой мебели бархатный пуф на бронзовых ножках бросался в глаза, как привезённый из музея. Лейтенант объяснил:

- Для неё.

- Для кого?

- Для той, чьи вьетнамские тапки.

Палладьев листнул дневник. «Главный принцип Вселенной - бесконечность Бесконечна Вселенная, бесконечна материя, бесконечно пространство, бесконечно время…»

«Физики хитрят. Когда теория не сходится, они придумывают новую частицу, и сошлось».

«Углубиться бы во что-нибудь одно. Например, заняться поиском скалярного хиггс-бозона…»

Очевидно, в этом блокноте могло быть всё, что угодно, кроме намёка на местонахождение автора. Капитана задело другое… Вот лично он имеет дело, в сущности, с отбросами общества - преступниками. Ни почестей, ни похвалы, ни славы. Ничего, кроме обидного слова «мент». В то время как умные люди ищут не шпану, а этот… скалярный хиггс-бозон.

За спиной участковый задышал, словно поднял шкаф. Он смотрел на дальний край стола, и его глаза, похоже, хотели выкатиться туда же, на край стола. Капитан нагнулся, хотя и так было видно…

Цветная фотография. Чья? Женщины? Глаз нет - они проколоты чем-то острым и широким, скорее всего ножом. С верхнего угла на нижний, через лоб, нос и губы: шло, сделанное жирным фломастером слово - «Сука!». Овал лица, волосы, щёки… Тамара Леонидовна улыбалась.

- Крепко физик её ненавидит, - вздохнул участковый. Вздохнул и Палладьев: неужели эту фотографию следователь Рябинин не сочтёт уликой?