"Пол Макоули. Наследство" - читать интересную книгу автора

Она поддалась. Толли ввалился внутрь и навалился на дверь. Вокруг
церкви закружил сильный ветер, воя и завывая, дребезжа пластинами витражного
стекла. Толли нащупал в плаще коробку спичек, при свете спички нашел
железную задвижку на двери и задвинул ее как раз тогда, когда в дверь с
другой стороны кто-то врезался. Ветер стал выть еще громче: фанерка, что
заменяла разбитое стекло, с треском влетела внутрь, и густая горелая вонь
начала заполнять темное пространство церкви. Спичка обожгла Толли пальцы. Он
бросил ее и мгновенно зажег другую. Быть одному во мраке было невыносимо.
Что-то по другую сторону двери начало крутить ручку взад-вперед. Толли
отшатнулся, что-то стукнуло его под колени и он повалился на каменный пол.
Толли зажег еще спичку. Скамья. Стопка маленьких книжечек, сложенных на
одном конце, рассыпалась у его ног. Молитвенники. Он поднял одну и ее
красная обложка запорхала, словно крылья мертвой птицы. Мертвой, мертвой и
похороненной. Он понял, что это его единственная надежда.
Прежде всего ему нужен свет.
Он поднял с алтаря одну из толстых свечей и несколькими спичками зажег
ее, потом прикрепил к краю пульпита, накапанным с нее же воском. Все это
время ветер выл и хныкал, и не прекращались удары в дверь, подчеркнутые
царапающими звуками, как будто ногтями скребли по витражным стеклам
разбитого окна. Толли с ужасом увидел, как выпал один стеклянный фрагмент,
потом другой - маленькие блестящие метеоры. Он листал тонкие странички
молитвенника, пока не дошел до погребальной службы, и начал.
Ветер не умирал, когда он читал погребальный псалом, но удары в дверь
превратились в частое стаккато, и больше не падали осколки стекла. Когда он
дошел до середины, удары стихли совсем. Толли читал дальше, казалось, что
груз спадает с его груди, ветер стихал вокруг церкви, бубнящий стон,
доходящий почти до порога слов. Опасность, опасность. И пока он читал,
казалось, что он больше не один в церкви, что темная тень заняла середину
передней скамьи. Он не осмеливался отрывать глаз от страницы, чтобы не
запнуться в своем распеве, но тень все-таки сидела на краю зрения,
неопределенная, нереальная, но явно присутствующая здесь.
А потом, с пересохшим горлом, Толли дошел до конца службы и понял, что
последнюю часть ему надо прочитать на могиле. Он заколебался, и ветер
поднялся снова, пламя свечи затрепетало. Делать было нечего: обряд надо
довести до конца.
Тень на скамье растаяла, когда держа перед собой свечу, Толли пошел по
проходу и стал возиться с тяжелой дверной задвижкой. Он скользнула назад и
он повернул ручку.
Ветер дунул ему в лицо.
Пламя свечи легло горизонтально, но все-таки не погасло.
Снаружи не было ничего, кроме серой тьмы.
Когда он шел среди стоящих рядами могильных камней в сторону отдельной
пары могил под тисом, Толли ощутил некое давление в спину, но принудил себя
не оборачиваться. Он встал лицом к могиле неизвестного и при свете свечи
начал читать завершающую часть службы:
"...ныне отпущающи... приими душу грешного раба своего Орландо
Ричардса..."
И пока он читал, эти слова стали больше, чем просто слова, каждое стало
грузом, который надо было поднять и положить, каждое как отдельный камень в
торжественном здании, что он строил. Он дошел до последней фразы и, несмотря