"Элен Макклой. Удар из зазеркалья" - читать интересную книгу автора

потрепанных чемоданов, Фостина взяла с тумбочки возле кровати книгу - старый
фолиант в кожаном переплете с золотым тиснением и потрепанными краями.
- Это - твоя книга, - сказала она с чувством неловкости. - Первый том
"Воспоминаний" Гёте. Я набралась смелости и взяла ее с твоей полки однажды,
когда тебя не было. Хотела кое-что посмотреть.
- Благодарю, - Гизела, взяв книгу, посмотрела на форзац. Здесь кто-то
теперь давно выцветшими светло-коричневыми чернилами написал мелкими
буквами: "Амалия ди Буасси Нойвельке, 1858". Что-то опять дало о себе знать
на смутной границе сознания, но так и не выплыло в памяти...
- Может, пойдем ко мне и выпьем по чашке чая на дорожку, - неожиданно
предложила Гизела. - У тебя еще есть несколько минут до прихода такси.
Когда они вошли в комнату Гизелы, день почти угас. Она включила
настольную лампу под шелковым янтарным абажуром, заварила чай на спиртовке и
подала его с дольками лимона в старомодном сервизе.
- За твои будущие успехи! - Гизела элегантным движением подняла свою
чашку так, словно это был бокал с вином. - Пусть следующее место работы
будет для тебя удачнее!
Но у Фостины не было настроения для взаимной галантности. Она отставила
в сторону чашку, едва пригубив.
- У меня нет будущего, - резко сказала она.
- Чепуха! Пей чай, пока не остыл. Тебе станет лучше. Подчиняясь ее
уговорам, Фостина выпила чашку.
- Ну, теперь мне пора. Спасибо! - она поставила на стол пустую чашку. -
Я не могу заставлять таксиста ждать. Можно опоздать на поезд в Нью-Йорк.
- Я провожу тебя до ворот, - предложила Гизела. - Не забудь прислать
свой точный адрес, как только окончательно устроишься.
Они вместе вошли в холл. Покидая навсегда школу в эту промозглую
осеннюю ночь, Фостина казалась такой маленькой, одинокой в своем тонком
весеннем, застегнутом наглухо голубом пальтишке, и рядом с ней из всех, кто
жил в Бреретоне, была лишь одна девушка, пожелавшая проводить ее до ворот и
сказать на прощание: "Ну, с Богом!"
Она шла на несколько шагов впереди Гизелы. Сделав поворот, они подошли
к верхней площадке лестницы. Свет от пары канделябров в верхнем холле
достигал лишь первой площадки. Далее вся лестница была погружена в густую
тень, так как в нижнем холле еще не был включен свет.
На первой, хорошо освещенной лестничной площадке возвышалась абсолютно
неподвижная фигура миссис Лайтфут. Одна рука ее покоилась на балюстраде. Она
вглядывалась вниз, в неосвещенный холл. У нее была новая прическа. Ее
тронутые сединой, соломенного цвета волосы были уложены в кольца, а вечерний
туалет был выдержан в каменных тонах. Кроме того, на ней была выходная
накидка из темно-серого вельвета, ниспадающая тяжелыми складками до
щиколоток, покрывая шифоновую юбку, а из-под нее виднелся носок атласной
туфли того же цвета. Вокруг шеи - горностаевая оторочка, цветок капского
жасмина и нитка жемчуга. Вельветовые рукава доходили лишь до локтей. Дальше
их сменяли длинные морщинистые перчатки безупречно белого цвета. Ее глаза
напряженно выискивали кого-то в темноте, и голос отличался строгостью и
резкостью:
- Мисс Крайль!
- Слушаю вас, миссис Лайтфут!
Миссис Лайтфут от этих слов сильно вздрогнула и, повернувшись,