"Робин Маккинли. Солнечный свет " - читать интересную книгу автора

меня просто вело любопытство: в ней чувствовалась некая тайна; даже ее имя
было необычным. Чек я выписала на имя "мисс Иоланды". Никаких там Смитов,
Джонсов или даже Фитцалан-Говардов. Просто мисс Иоланда. Но она была всегда
приветлива со мной и не лишена человеческих слабостей: я принесла ей еду из
кофейни, и она все съела.
Чтобы выжить в малом ресторанном бизнесе, нужен особый ген кормления
людей; у меня он доминантный. Этим не будешь заниматься за деньги или чтобы
занять время. Поначалу это носило эпизодический характер - я не хотела,
чтобы она заметила, что я пытаюсь ее подкармливать. Но ей каждый раз было
так приятно, и потому подкармливание вошло в привычку. Она сразу же снизила
квартплату - должна признать, это было просто даром судьбы, потому как к
тому времени я поняла, во что обходится содержание машины - и просила не
называть ее больше "мисс".
Вскоре после моего переезда Иоланда сказала, что я могу гулять в саду в
любое время; там бывали только мы с ней (чему весьма способствовала ограда
кремового цвета под током) да изредка ее племянница с тремя маленькими
дочерьми. Я быстро поладила с детьми: у них был хороший аппетит, и им
казалось, что самая захватывающая в мире вещь - прийти в кофейню и быть
допущенным за прилавок. Я помню свои ощущения от такого же визита, когда
мама начала работать на Чарли. И снова видно, как действует кофейня: она
затягивает и поглощает людей. Я думаю, только Иоланда выстояла против этой
непреодолимой силы - и то я приношу ей белые пакетики с выпечкой чуть ли не
каждый день.
Обычно я нормально переношу мамины вспышки. Но слишком уж их было много
за последние дни. Неудачи кофейни зачастую сильнее всего отражаются на
маме - она ведь наш управляющий, она же ведает деньгами. Ей же приходится
проверять рекомендации всех, кто хочет работать у нас - Чарли этим не
занимается. А мама не может переносить испытания молча. Той весной нагрянул
дорогостоящий ремонт, когда выяснилось, что крыша протекала уже который
месяцу, и наконец угол потолка в главной кухне вообще обвалился среди белого
дня; один из наших поставщиков муки обанкротился - второго такого было не
найти; а двое официанток и один работник кухни ушли без предупреждения. Плюс
Кенни поступил учиться и безбожно прогуливал занятия. Не больше, чем я в
свое время, но он не умеет вести себя тише воды, ниже травы. Он умен - этим
отличаются оба моих сводных брата, - мама и Чарли возлагают на него большие
надежды.
Я всегда подозревала, что Чарли убрал меня с должности официантки
(скучно до отупения) и дал важную работу на кухне, чтобы исправить меня. Мне
было всего шестнадцать - слишком мало для такой работы, но он уже время от
времени разрешал мне помогать ему и знал, что я могу справиться, вопрос -
захочу ли. Неожиданная пугающая ответственность изменила меня. Но Кенни
понимал, что выпечка булочек с корицей не поможет получить диплом юриста, и
ему не было так необходимо кормить людей, как мне или Чарли.
Как бы там ни было, тем воскресным утром Кенни только-только явился
домой - а его "комендантский час" ограничивался субботней полночью. И
начался скандал. Виноват был Кенни, а выслушивали это все, причем до конца
рабочего дня - и домой я ушла вся в печали и злая. Не помогли даже
единственные за неделю двенадцать часов сна. Я взяла чай, тосты и "Вечную
Смерть" (любимое чтиво с тех пор, как я прочла ее под одеялом, при свете
фонарика, в одиннадцать или двенадцать лет) и завалилась обратно в кровать,