"Теренс Маккенна. Пища Богов (о истории наркотиков)" - читать интересную книгу автора

просеять разного рода лингвистический, культурный, фармакологический и
личный хлам, закрывающий тайну. Я надеялся прояснить сущность шаманизма,
проследить явление божества до его обители. Мне хотелось заглянуть под
покровы его головокружительного танца. Мне, космическому соглядатаю,
мечталось о встрече с красотой обнаженной.
Какой-нибудь циник, приверженец культуры владычества мог бы
удовлетвориться тем, что отклонил бы это как иллюзию романтической юности.
Вся ирония в том, что когда-то и я был таким же циником. Я считал эти
поиски глупостью. Я знал, в чем суть. "Иное? Обнаженная красота
платоническая? Ты, должно быть, сам себя обманываешь!"
И должен признать, что на моем пути было немало сумасбродств. "Мы должны
стать Божьими дурачками", - убеждал меня как-то один знакомый энтузиаст
дзен, подразумевая под этим "найти дорогу". Искать и находить было
методом, который "работал" в моем прошлом. Я знал, что шаманская практика,
основанная на использовании галлюциногенных растений, еще жива на
Амазонке, и решил проверить свою интуицию относительно того, что за этим
лежит великая неоткрытая тайна.


* * *


Реальность превзошла ожидания. Покрытое струпьями лицо старухи-прокаженной
стало еще отвратительнее, когда огонь, за которым она следила, вдруг ярко
вспыхнул, после того как она добавила дров. В полумраке за нею я видел
проводника, который доставил меня в это безымянное место на Рио-Кумала.
Там, в баре городка на реке, случайная встреча с лодочником, согласившимся
взять меня повидать работающую с аяхувской ведьму-чудодейку из местной
легенды, казалась мне замечательным шансом. Теперь же через три дня пути
по реке и еще полдня скитаний по раскисшим тропам, на каждом шагу грозящим
просто-напросто снять с тебя обувь, моей уверенности поубавилось.
В этот момент первоначальная цель моих поисков - настоящая аяхуаска из
лесных глубин, по слухам, резко отличающаяся от пойла шарлатанов с
рыночной площади, - едва ли сохраняла для меня какой бы то ни было интерес.
"Томе, кабальеро!" - усмехнулась старуха, предлагая мне полную чашку
черной вязкой жидкости. Поверхность ее отливала блеском моторного масла.
"Должно быть, она вжилась в эту роль", - подумал я, выпивая жидкость. Она
была теплой и соленой и имела известковый и одновременно
горьковато-сладкий привкус. У нее был вкус крови чего-то
старого-престарого. Я старался не думать о том, насколько я теперь зависим
от милости этих странных людей. Но на деле смелость моя убывала.
Насмешливые взгляды доньи Каталины и проводника мало-помалу застывали,
глаза их смахивали на глазки богомола. Волна звуков насекомых, носящихся
над рекой, как бы рассекала мрак клинками остроконечного света. Я
чувствовал, как немеют губы.
Стараясь не казаться таким уж опьяненным, я направился к своему гамаку и
лег. За прикрытыми веками текла река красноватого света. В каком-то сонном
ментальном пируэте мне вдруг пришло в голову, что на крышу лачуги садится
вертолет, и это было мое последнее впечатление.
Когда я очнулся, мне показалось, будто я несусь на внутреннем витке волны