"Роб Макгрегор. Индиана Джонс и Дельфийский оракул ("Индиана Джонс") " - читать интересную книгу автора

его "младшим". Теперь об отрочестве напоминал один лишь шрам на подбородке,
полученный в потасовке, когда он в пустыне набрел на пещеру, где похитители
раскапывали клад времен испанских конкистадоров.
Но будь здесь отец, даже он увидел бы, что Инди из мальчика превратился
в мужчину, решительно взирающего на мир своими карими глазами. Инди был
по-своему красив грубоватой красотой, широкоплеч и мускулист, как
полузащитник. Но футбол его не интересовал; несмотря на прекрасное умение
управлять собственным телом, Инди футболу и бейсболу предпочитал верховую
езду и лыжи. Кроме того, он виртуозно владел кнутом, хотя распространяться
об этом диковинном умении не любил. Впрочем, сегодня на это наплевать.
- Я выпускник колледжа, - сообщил он своему отражению и усмехнулся
собственной многозначительности. Правда, улыбка его выражала не только
иронию. Все-таки колледж окончен, окончен, несмотря ни на что! Прошлой
осенью Инди прогулял слишком много занятий, резко понизив успеваемость, и
едва не вылетел с последнего курса. Просто на пару месяцев он напрочь
утратил вкус к общепринятому образованию, проходя тем временем уличные
университеты. Вместе с Джеком Шенноном, лукавым искусителем и соседом по
комнате, Инди целыми вечерами слушал в бочковых музыкальных салунах на Южной
стороне, как молотят что есть сил по клавишам музыканты с именами вроде Смит
Сосновая Макушка, Хромой Кларенс Лофтон, Рыжий-в-Крапинку или Нежный Теленок
Давенпорт. "Бочковой" эту музыку прозвали за то, что в маленьких барах, где
ее исполняли, выпивку наливали прямо из бочонков. Во всяком случае, так было
до Сухого закона, принятого с полгода назад.
Большинство джазменов приехали из Нового Орлеана, с родины джаза. Они
ехали в Чикаго вот уже пять лет, и с каждой неделей их становилось все
больше. В Чикаго негру жить куда лучше; в здешних клубах можно заработать
долларов пятьдесят в неделю - по сравнению с долларом за ночь в Новом
Орлеане. Кроме того, именно в Чикаго студии звукозаписи выпускают джазовые
пластинки.
Когда бары закрывались, Инди и Шеннон частенько направлялись на
танцевальные вечеринки, где музыка звучала до рассвета. Шеннон прихватывал
свой корнет-а-пистон и играл наравне с каким-нибудь Джонни Данном или Джаббо
Смитом. Шеннон был чуть ли не единственным белым, исполняющим джаз, да
вдобавок единственным студентом-экономистом, не лишенным музыкального слуха.
Большинство джазистов из бочковых салунов образованием похвастаться не
могли - не видели в записанных на бумаге нотах никакой музыки, не знали и
знать не желали никаких правил, да и не задумывались о том. Они даже не
догадывались, насколько необычна их музыка, и все благодаря ее цельности и
мощи.
- Эгей, ты готов? Ты ведь хотел прийти пораньше, а?
Очнувшись от раздумий, Инди поднял глаза. Рыжая шевелюра Шеннона
растрепана как всегда. Перекинув мантию через руку, он одновременно надевал
пальто и галстук и при этом кивал. Рукава пальто чересчур коротки, но
Шеннону на это абсолютно плевать. Волнуясь или нервничая, Джек вечно кивал
головой, как сейчас. Впрочем, он всегда казался слегка взвинченным, и
вообще, не от мира сего. Совершенно умиротворенным Джек выглядел лишь во
время игры на корнете. В такие моменты казалось, будто его нескладная фигура
летит вслед за музыкой, и уже никто не замечал ни его огромных ступней, ни
длиннющей шеи с торчащим кадыком.
Инди еще раз оглядел себя и снял шапочку. До аллеи, где проводится