"Моника Маккарти. Властный зов страсти ("Маклауды" #3) " - читать интересную книгу автора

Воспоминание об этом обольстительном теле, извивавшемся под ним,
просыпалось с полной силой всякий раз, когда ее нежные ягодицы касались его
паха при любом непредвиденном движении лошади: неудивительно, что эта ночь
оказалась самой длинной в его жизни.
Бок нестерпимо болел, но Лахлан был возбужден до крайности, и плоть его
отвердела как скала, словно он не видел женщины много недель.
То, что он так сильно желал Флору, не слишком его волновало: ни
хорошенькое личико, ни даже красивое, роскошное тело не могли отвлечь его от
цели, хотя и придавали всей задаче дополнительную пикантность.
В целом же Лахлан был готов на все, лишь бы защитить свой клан и семью.
Бок обжигала отчаянная, все усиливающаяся боль, и он скрежетал зубами,
надеясь на то, что боль скоро пройдет. Хотя он наилучшим образом перевязал
рану льняным лоскутом, сильная тряска на лошади усугубляла кровотечение.
Слишком много крови он потерял, и ему еще очень повезет, если по прибытии в
Дримнин он сможет держаться на ногах.
От Фолкерка они направились на запад, пересекли Ломондские холмы,
огибая самые высокие вершины, и вскоре оказались в Шотландском нагорье.
Близился рассвет; роса сверкала на зелени долин и на поросших вереском
пустошах. Земля полого и мягко поднималась к холмам с округлыми вершинами,
открытыми взору.
Сколько бы раз горец ни возвращался домой, это зрелище не переставало
волновать и трогать его.
Лахлан мало что знал о Флоре Маклауд. Она еще в детстве потеряла отца и
жила с матерью в равнинной части страны, переезжая из Эдинбурга в замок
Кемпбелл. Только иногда наездами она появлялась в горах, в замке Инверери.
Ее сводный брат Рори несколько раз упоминал о ней, но обычно не в хвалебных
тонах, с горечью признавая ее способность на каверзы. По-видимому, о чем бы
он ни просил ее, Флора всегда отвечала отказом. Ее визиты в Данвеган были
нечастыми, а все, что Лахлан о ней слышал, подтверждало ее репутацию при
дворе. Похоже, все слухи оказались чистой правдой, так что называть ее
чертенком или постреленком было бы преуменьшением.
Несмотря на усилия сидеть спокойно и неподвижно впереди похитителя,
долгая ночь в седле в конце концов утомила Флору. По тому, как она осела и
привалилась к нему, и по ее ровному дыханию, овевавшему его грудь, Лахлан
понял, что девушка спит.
Хотя поверх платья на ней был плащ, он воспользовался сном красавицы,
чтобы завернуть ее в плед и преградить доступ холодного ночного воздуха,
окутав ее неким подобием кокона.
Внезапно Лахлан ощутил непривычное стеснение в груди: такого с ним не
случалось с самой юности. Он попытался отринуть этот приступ
чувствительности, но в состоянии покоя этот чертенок казался таким...
уязвимым. К счастью, боль в боку вовремя напомнила ему о том, что она
сделала, однако даже при этом взгляд горца задержался на ее лице. Лишь когда
Лахлану стало казаться, что он запомнил каждую его черточку и больше ему не
требуется смотреть на нее, чтобы видеть эти длинные ресницы, покоящиеся на
безупречной коже щеки цвета слоновой кости, нежные алые губы и длинные пряди
вьющихся волос цвета бледного золота, в беспорядке падавшие на плечи, он
опустил глаза и задумался.
Несколько раз, пока Флора спала, Лахлан склонялся к ее волосам, вдыхая
их нежный аромат, похожий на запах свежих цветов, согретых солнцем. Все в