"Роберт Мак-Каммон. Мое" - читать интересную книгу автора

сыграть роль стареющей калифорнийской девушки или неотесанной деревенщины.
Может ссутулить плечи, как перепуганное чмо, а может выпрямиться во весь
свои полный рост амазонки - и пусть только какой-нибудь гребаный сукин сын
попробует встать у нее на дороге. Все дело в постановке фигуры, а она не
зря ходила в актерскую школу в Нью-Йорке.
Ее настоящее имя было совсем не то, что стояло на водительских правах
штата Джорджия, в библиотечной карточке, на счетах за кабельное
телевидение или любой почте, которая поступала в ее адрес. Ее настоящее
имя было Мэри Террелл. Она помнила, как ее называли, когда они передавали
друг другу самокрутки с марихуаной и дешевое красное вино и пели песни
свободы: Мэри Террор. ФБР разыскивало ее за убийство с весны 1969 года.
Сержант Пеппер был мертв. Солдат Джо продолжал жить. Президентом был
Джордж Буш, кинозвезды умирали от СПИДа, дети курили наркотики в гетто и
пригородах, мусульмане взрывали авиалайнеры в небесах, в музыке правил
стиль рэп, и никому больше не было дела до Движения. Это была сухая и
пыльная вещь, как воздух в гробницах Хендрикса, Джоплина и Бога. Она
позволила своим мыслям увлечь ее на предательскую территорию, и эти мысли
угрожали улыбке на ее лице. Она перестала думать о мертвых героях, о
горевшем поколении, которое делало бомбы с кровельными гвоздями и
подкладывало их в залы собрания корпораций и оружейные склады национальной
гвардии. Она перестала думать, чтобы ее не охватила та страшная печаль.
Шестидесятые годы умерли. Выжившие продолжали хромать по жизни,
обрастали костюмами, галстуками и брюшками, лысели и запрещали своим детям
слушать этот сатанинский хэвиметал. Часы Эры Водолея повернулись, на место
хиппи пришли яппи. "Чикагская семерка" состарилась. "Черные пантеры"
поседели. "Грэйтфул дед" выступали по ТВ, а "Аэроплан", превратившись в
"Звездный корабль", вознесся до рейтинга "топ-сорок".
Мэри Террор закрыла глаза, и ей показалось, что она слышит шум ветра,
посвистывающего в руинах.
"Мне нужно, - подумала она. - Мне нужно".
Одинокая слеза медленно поползла вниз по ее левой щеке.
"Мне нужно что-то только мое".
Она открыла глаза и поглядела на женщину в зеркале. Улыбка! Улыбка!
Ее улыбка мгновенно вернулась на место.
- Спасибо, сэр. Не желаете ли к бургеру пепси со льдом?
Но в глазах оставалась жесткость - трещинки в маскировке. Это
придется доработать.
Она сняла свое расшитое платье, где от судорожного движения руки
расплылось пятно от яблочного пюре, и поглядела в тусклом свете на свое
обнаженное тело. Ее улыбка растаяла и исчезла. Тело было бледным и
расплывшимся, обвисшим на животе, на бедрах и ляжках. Груди с
серовато-коричневыми сосками обвисли, как пустые мешки. Взгляд ее застыл
на сетке старых шрамов, крест-накрест покрывших живот и правое бедро,
гряды соединительной ткани, змеившихся к темному гнезду между ляжками. Она
провела пальцами по шрамам и почувствовала их суровость. Но внутри у нее,
она знала, были шрамы похуже. Они уходили глубоко и изрезали душу.
Мэри вспомнила свое молодое и упругое тело. Он не мог рук оторвать от
нее. Она припомнила его жаркие удары изнутри. Они накачивались кислотой, и
любовь продолжалась вечно. Она припомнила свечи в темноте, запах
клубничного аромата и звуки "Дорз" - божественной группы - из плейера.