"Мак-каммон Роберт.Неисповедимый путь" - читать интересную книгу автора

на прошлой неделе вдобавок Сейер сказал ему, что если дела не улучшатся -
а это маловероятно, учитывая время года и ужасную жару - то ему придется
отказаться от его услуг до осени. Как и большинству фермеров долины, Джону
пришлось залезть в семейный неприкосновенный запас. Самыми же довольными
существами в готорнской долине были, видимо, местные свиньи, которые
пожрали большую часть кукурузы; еще одним счастливцем был мужчина из
Бирмингема, который скупал по смехотворно низким ценам сухие кочерыжки от
кукурузных початков, делая из них трубки для продажи в аптеках.
Если же говорить о предстоящих событиях, то в августе в Файете
открывается ярмарка. Вышивки Рамоны всегда шли на ней хорошо. Джон
вспомнил женщину, купившую одну из работ Рамоны и сказавшую при этом, что
она выглядит так, будто сделана "бабушкой Мозес". Джон понятия не имел,
кто такая "бабушка Мозес", однако понял, что это надо расценивать как
комплимент, поскольку женщина охотно рассталась с пятью долларами.
Утреннее марево над шоссе превратило Готорн в плывущий мираж, готовый
вот-вот исчезнуть. Джон беспокойно заерзал на сиденье, проезжая мимо все
еще никем не купленного и быстро разваливающегося дома Букеров. У дома
была дурная репутация, и вряд ли кто-нибудь, находящийся в своем уме,
согласится поселиться здесь. Только оставив позади это обвитое лозами и
сорняками строение, он позволил себе вспомнить тот ужасный апрельский
день, когда он увидел учебники Билли, лежащие на ступеньках дома Букеров.
До сих пор у мальчика иногда случались кошмары, но он ничего им так и не
объяснил, а Джон предпочитал ничего не знать. Что-то изменилось в лице
Билли с того самого дня; его глаза стали беспокойными, и за ними
угадывался какой-то секрет, которого Джон непонятно почему боялся. Больше
чем когда-либо Джон сожалел об отсутствии в городе настоящего священника,
который смог бы вникнуть в эти изменения в Билли. Весь город страшно
нуждался в проповеднике: субботние ночи становились все более дикими,
случайные ссоры часто стали перерастать в драки, а в Дасктауне как-то раз
даже была перестрелка. Шериф Бромли был хороший, трудолюбивый человек,
однако Готорн почти вышел из-под его контроля. Джон понимал, что городу
как никогда необходим сильный слуга божий.
Давным-давно он и сам хотел стать священником, однако фермерская
наследственность взяла верх, притянув его к земле.
Как-то раз, августовской ночью, во время палаточной проповеди, он
наблюдал, как его отец содрогался и катался по опилкам, в то время как
люди вокруг странными голосами кричали "аллилуйя"; на всю жизнь в памяти
Джона остался образ долговязого рыжего мужчины с отсутствующим взглядом на
искаженном лице и вздувшимися на шее венами. Джон боялся голубых вечерних
сумерек, когда - как говорил его отец - Божий Глаз словно горящее солнце
скитается по миру в поисках грешников, которые должны умереть этой ночью.
Всем понятно, что Жизнь - это божий дар, а Смерть - вмешательство Сатаны в
совершенный мир, созданный Господом. Когда человек умирает духовно, то за
этим неминуемо следует смерть физическая, и бездна Ада раскрывается, чтобы
принять его душу.
Его отец был хороший семьянин, однако один на один говорил Джону, что
все женщины, начиная с Евы, коварные и лживые - за исключением его матери,
лучшей из женщин, когда-либо созданных Господом - и что он должен все
время остерегаться их. Они имеют странные предметы поклонения, могут
распоряжаться деньгами и красивыми одеждами и раз в месяц кровоточат,