"Вячеслав Мазуренко. Подводный чернобыль " - читать интересную книгу автора

уазиков (наверно, прибыло начальство дивизии) и машина скорой помощи.
Леонов, после швартовки корабля, отдав указания старпому и помощнику, сошел
на берег, подошел к командиру 17-й дивизии, о чем-то они переговорили, сели
в уазик и уехали в сторону штаба. Спустя годы в книге "Трагедии под водой"
контр-адмирал Мормуль Н.Г. напишет, на основании воспоминаний бывшего
начальника политотдела дивизии Поливанова, следующее: "Вслед за командиром
на причал сошли замполит лодки Анисов В.В, начальник медицинской службы
майор Ефремов Б.И... .Они доложили мне, что на лодке ненормальная
обстановка, спецтрюмные едва ходят, больше лежат и травят... Короче, на лицо
все признаки острой лучевой болезни..". Далее бывший начальник политотдела
17-й дивизии рассказывает, как все было организовано: подводники, сошедшие с
корабля, доставлялись автобусами в госпиталь, в помещения постоянного
проживания. И по прибытию апл на базу, было принято решение немедленно
личный состав с лодки убрать. Что посильную помощь оказывали корабельные
врачи в госпитале.... Организация по прибытию атомной подводной лодки, на
которой произошла ядерная авария, если судить по воспоминаниям начальника
политотдела, была на высшем уровне Пусть это останется на совести
политработника. Вот только не упомянул политработник о том, что всего
несколько дней назад, командование 17-й дивизии почти насильно вытолкало
лодку в море, несмотря предупреждение самих подводников о том, что лодка к
выходу в море не готова! Да и про возвращение все не так. Когда Леонов
уехал, свободные от вахты подводники стали выходить на пирс. Спецтрюмные
самостоятельно не могли выйти с лодки. Им помогали те, у кого были силы. Их
посадили в машину, а значительная часть моряков, после санобработки,
двинулись в сторону казарм. Многие чувствовали себя плохо. Они
останавливались, старались передохнуть, некоторых рвало в пути... А когда
добрались до кубрика, то сил раздеться уже не хватило - так и падали на
койку. Встречаясь со старпомом Воробьевым Юрием Николаевичем, мы часто
говорили о том дне. Он сказал, что на лодке остались только те, кто мог
нести вахту, и на тех постах, где нельзя было оставлять работающие механизмы
без присмотра. В частности, в третьем, пятом, шестом отсеках остались и
продолжали вахту старшины Володя Газин, Иван Пыдорашко, мичман Иван
Немченко, Виктор Котельников, Леша Куст, Виктор Завизион, Виктор Балашов,
офицеры Самарин Иван, Попельнух Григорий, Корбут Николай, Надточий Валерий.
Офицеры и мичманы, сошедшие на берег, получили указание: немедленно, прежде,
чем уйти домой, посетить кубрик, проверить состояние моряков и, если надо,
направлять их в госпиталь. Вечером того дня и автор этих записок оказался в
госпитале. Поздно ночью моряков посетило начальство дивизии, но толком
поговорить с ними не удалось, ибо все они были пьяны. Это был тот случай,
когда военнослужащим разрешали пить спирт - и не ограничивали. Вот и
выпивали моряки сколько могли, а закуски снабженцы подводникам не жалели.
Все считали, что спирт повышает сопротивляемость организма. Как потом скажет
главный радиолог министерства здравоохранения СССР Гуськова А.К., это была
ошибка. Вот в этом и была вся помощь со стороны медицинского персонала
военного госпиталя в Гремихе. 25 мая, утром первые десять человек с апл К-27
с пересадками (машина-вертолет-самолет) прибыли в Североморск, а оттуда (на
самолете командующего Северного Флота) убыли в Ленинград, получив на дорогу
по большой палке колбасы и буханке хлеба (каждому - персонально). В самолете
мы смеялись: лучше бы поставили в салоне несколько ящиков минеральной воды
или пивка! Вечером того же дня самолет Ту-104 приземлился на военном