"Александр Мазин. Страх" - читать интересную книгу автора

- А правда,- говорю. - Что б тебе, Игорь, не жениться? Девушка
славная...
Здесь, как в старину - двадцать лет разницы - не препона.
- Ха! - Саеныч подергал себя за бородку, а потом нашелся: - Глаз у нее
дурной!
- Ум у тебя дурной! - отрезал Семен и опять мне украдкой подмигнул. -
Кто тебе наплел?
- Да все! Бабка моя...
- Ща! Бабка! Значит так, Саеныч: Леха нет. Вернется сам знаешь когда.
Вот и карты тебе.
Струсишь - нет тебе больше моего уважения!
- Да она меня пошлет!
- Пошлет - с меня пузырь! Давай, Саеныч! Что кота за яйца тянуть? Как
считаешь, Валек? Или сам на глазок взял? Видали, как ворковали?
- Хорош болтать! - говорю. - А тебе, Игорь, если девушку обидишь...
Оба они так и покатились.
- Сказал! - проговорил Семен, отсмеявшись. - Да она одной рукой Саеныча
в узел завяжет, а другой козлинку ему причешет! Обидишь! Ха-ха! Давай,
Саеныч, не брызгай!
Пошли!
- Ну и валите! - говорю. - А я спать лягу!
- Спи, бугор! У тебя, небось, баб - шестью руками не перемять!
И принялся собирать карты. Сегодня он проиграл. Немного, рубля два. Но
- считать не стали.
Саенычу - до того ли? А мне наплевать. Словчил человек - да и Бог с ним!
Моих там - копеек шесть. Так и уснул. И нисколько, клянусь, не ревнуя!


Уснул - проснулся. Как всегда: на озеро. Воротился, умял полбуханки
хлеба с молоком теплым и опять ушел.
Побродил часа три - что-то мне не в кайф. Бывает, знаете, мучит что-то,
свербит, а что - не поймешь. Воротился в поселок. Чувствую: неладно. Иду
по улочке - навстречу никого. Но во дворах - недоброе какое-то шевеление.
Пришел к подворью Лехову, калитку отворил - Настя. Мимо.
На улицу. И тоже: ни "как погулялось?", ни улыбки даже. Зыркнула и
отвернулась.
Вот тут мне совсем неуютно стало, хотя вины за собой не знал.
"Должно быть,- рассуждаю, - Игорь с Семеном что-то натворили, а мне -
за компанию."
Пришел к себе - Семен!
Да такой, что мне худо стало: как на десять лет мужик постарел!
На столе - водка. Пустая почти бутылка. Глянул на меня: глаза красные,
несчастные, как у собаки больной. И трезвые.
- Что ж ты, - говорю, - сам с собой водяру жрешь?
А он встает, берет молча из буфета второй стакан, еще один пузырь из
сумки своей вытаскивает:

- Помянем,- сипит,- души грешные Игоря и Семена! - наливает по ободок и
разом стакан опрокидывает.
- Ты что,- говорю,- охренел? Ты ж живой!