"Рамон Майрата. Звездочет " - читать интересную книгу автора

сделал замечательное открытие.
- Какое? - жадно спрашивает мальчик.
- У меня есть невидимая рука!
- Ну это ясно, - отвечает Звездочет. Впрочем, он удивлен, что впервые
отец упоминает свою культю без досадливого жеста.
- Не так ясно, Рафаэлильо. Не знаю, понимаешь ли ты меня.
- Давай лучше порепетируем.
- Хорошо. Я тебе объясню. Я вдруг понял, что каждый раз, когда меняется
погода, эта рука болит у меня по-настоящему. Вся рука полностью, понимаешь?
Я чувствую ладонь, обратную сторону, пять пальцев. И иногда боль невыносима.
- Но если руки нет!
- Как нет! Разве у нее нет памяти? Разве она не помнит ощущения? Разве
не осознает все? Разве не знает, что есть вещи, которые ее ожидают и еще не
произошли с ней? Эта рука жива!
- Ну хорошо. Не сердись.
- Пальцы невидимы, но я их чувствую такими же реальными, как и все
остальное тело. Они просто находятся сейчас вне времени и пространства.
- Не бред ли сумасшедшего то, что ты говоришь?
- Ты меня разочаровываешь, сын. Вопрос, которого я ждал от тебя, совсем
другой. Умный вопрос звучал бы так: каким образом она может продолжать
участвовать в представлениях? Потому что она сохранила всю свою магию. Тебе
не кажется?
- Не понимаю.
- Я тебе продемонстрирую. Тасуй колоду!
В течение мгновения можно слышать тишину, нависшую в ожидающем воздухе.
Вдруг протрещали, как гитарные струны, пятьдесят две картонки в пальцах
Звездочета, напоследок жалобно вздохнув.
- Сними, - приказывает Великий Оливарес. - И помни, что колода, сын
мой, представляет собой целый мир. Пятьдесят две картонные карточки, которые
на манер зеркала отражают в своем маленьком космосе все чудеса мира
большого. Четыре масти - это четыре времени года. Пятьдесят две карты - и
пятьдесят две недели в году. Если сложим все ее номера, от одного до
тринадцати, то получим девяносто один, что, умноженное на четыре масти и
сложенное с джокером, даст триста шестьдесят пять - количество дней в году.
А ну-ка, что ты сделаешь с миром, оказавшимся у тебя в руках?
После того как карты перетасованы, левая кисть Великого Оливареса,
чудесно длинная, ласкает корешок колоды, в то время как указательный палец
отстраняется от соседей, чтобы выбирать карту. Звездочета завораживает эта
кисть. Единственная. Другая, превращенная в культю, обтянутую черной
перчаткой, лежит недвижно на краю стола.
- Говори, какую карту предпочитаешь? Третью, десятую, пятьдесят вторую?
- Восьмую.
Кончиками пальцев отец отделяет одну за другой семь первых карт,
повернутых к нему оборотной стороной.
- Восьмая, говоришь? - Он переворачивает восьмую карту, и его рука,
устав, опускается. - Вот она.
- Бубновая дама!
- Смотри-ка, сын, сегодня наш день. В чем секрет? Если посмотрим на
карты с оборотной стороны, нам кажется, что все они одинаковы. И тем не
менее они различны. В этом их большое достоинство. Это одновременно одна и