"Кейси Майклз. Опасные связи (Роковое наследство) " - читать интересную книгу автора

забытье или же сойти с ума. Бред - это такая хитрая
штука, чтобы спасти мозги. Пакер тоже считает, что
лучше бредить, чем смотреть, как тебя пожирают
заживо - один кусочек плоти за другим. Да, это так.
Это просто очередной кошмар. - И он открыл глаза,
чтобы снова увидеть отца. - Но где же мама? Почему она
не участвует с нами в этом кошмаре?
- Постарайся выдержать это как мужчина, Люсьен. -
Эдмунд Тремэйн задрал подбородок, и его взор впился в
стоявшего на другом краю комнаты сына его жены. Лицо
старика было совершенно бесстрастным. - В кошмаре
оказался именно я, когда узнал, кем ты был - и кем ты
не был. Мелани, дорогая, это слишком тяжело для тебя.
Пожалуйста, оставь нас.
Люсьен вскинул голову, его чувства и тело снова
напряглись, как перед опасностью.
- "Дорогая"? Ты не находишь, что это несколько
странный способ обращения к невесте своего сына, отец?
Когда кошмар кончится, он проснется и поймет, что
это оказалось самым страшным из всего, что ему
привиделось раньше. По спине его пробежали мурашки,
ледяные, словно испанские клинки.
- И отвечай же на мой вопрос! Где мама? Черт бы
тебя побрал, где моя мама?
Ответ Эдмунда был таким же холодным и
безразличным, как могильная плита:
- Памела... твоя мать... умерла на исходе шестой
недели после твоего отплытия на Полуостров. Такие
новости обычно не сообщают в письмах тем, кто рискует
жизнью, - даже если и есть надежда, что они дойдут до
адресата. В любом случае я не счел это необходимым,
коль скоро ты все равно не успел бы на похороны.
Люсьен содрогнулся, словно получил сильнейший
удар.
- Нет!!! - вскричал он, прижимая руки к ушам, не
желая ничего больше слушать. - Перестань! Этого не
было! Я не верю в это! Я не хочу верить в это! Черт
возьми, я же дома! Ну почему я не могу проснуться?!
Но Эдмунд продолжал свою речь, и каждое его слово
падало словно ядовитое семя, а Люсьену ничего не
оставалось, как слушать.
- О, если бы это был сон. Но это все истинная
правда. Памела умерла...
- О нет, - простонал Люсьен, опускаясь на колени,
словно моля о милосердии этого человека, в котором
видел лишь надменность и отвращение: - О Боже, нет...
- Эдмунд, - жалобно воскликнула Мелани, положив
руку ему на локоть, - тебе не кажется...
Эдмунд оттолкнул ее к двери, где она встала,
обливаясь слезами. А он заговорил торопливо, словно