"Кейси Майклз. Не могу отвести глаза " - читать интересную книгу автора

начнешь терзать мои старческие уши такими словами, как "промышленность",
"дисциплина" и - святые угодники! - "социальная справедливость".
Шелби закусила губу.
- Дядя Альфред, а разве все эти слова не начертаны на фамильном гербе
Тейтов?
- Какое печальное напоминание. Эта чертова штука красуется на дурацких
блейзерах Сомертона, которые он носит в яхт-клубе, что ужасно меня
смущает. - Альфред искоса посмотрел на племянницу. - Какую же ты причинила
мне боль, напомнив о мучительных обязанностях Тейтов. Обязанности - еще одно
страшное слово. Временами ты так на меня не похожа. Интересно, Шелби, имею
ли я какое-нибудь отношение к твоему рождению?
- Нет, дядя Альфред.
- Верно. А жаль. Мой брат был так похож на Сомертона, вплоть до этой
ужасной ямочки на подбородке... поэтому я и ношу бородку. Понимаешь, это моя
маскировка. В тебе было бы больше духа, если бы я наставил рога твоему отцу.
Но я всегда терпеть не мог твою мать, упокой Господи их чопорные души.
Улыбка Шелби померкла. Не из-за его замечаний в адрес ее родителей,
которые умерли больше десяти лет назад, прожив жизнь совершенно обособленно
от двух своих отпрысков, а из-за слов дяди о недостатке в ней духа. Вот что
огорчило Шелби.
- У меня совсем нет духа, дядя Альфред? Ты действительно так думаешь?
Альфред положил цилиндр и накидку и подошел к племяннице.
- Я так сказал? О, прости меня, дорогая. Но в последнее время ты
немного хандришь, верно? Ходишь повесив голову - слава Богу, без ямочки на
подбородке. Ты несчастна. Вероятно, потому что ты во всех отношениях такая
порядочная и честная.
- В отличие от тебя, - печально промолвила Шелби.
- А, да. Я помню собственную юность, давно ушедшую и горько
оплакиваемую. Меня выгнали из двух средних школ и трех колледжей - рекорд
среди Тейтов, которым я до сих пор необыкновенно горжусь. Но я жил, дорогая,
набирался опыта! Я объехал Европу, путешествовал по Америке, пожил бок о бок
с простым народом, узнал все про настоящую жизнь, на которую ты так
мечтательно намекала.
Сердце Шелби забилось быстрее. Мысль о приключениях дяди возбудила ее.
- Правда? Я не знала, даже не догадывалась. Ты вырвался, дядя Альфред?
Порвал со всем этим, пошел своей дорогой... познавать жизнь?
- Совершенно верно, дитя мое. - Он вздохнул и снова взял свой бокал. -
А затем я... остепенился. Если тебя лишают содержания в тот момент, когда ты
сидишь в сломавшемся автомобиле посреди аризонской пустыни, сразу приходишь
в чувство. Как я пил, как увивался за старыми дамами, имевшими слишком много
семейных денег и явно злоупотреблявшими духами! И я пил снова. Да, мне есть
что вспомнить.
- Воспоминания, - отозвалась Шелби, покусывая губу. Она подумала, что
остепениться не так уж и плохо, если у тебя есть воспоминания. Ее лицо снова
озарила улыбка: совершенно безумная мысль, закравшаяся Шелби в голову,
теперь нашла выход.
Поэтому она обняла дядю и звучно поцеловала в разгоряченную щеку.
- Спасибо тебе, дядя Альфред. Большое спасибо!
Он отступил на шаг, держа племянницу за руки и пристально глядя ей в
глаза.