"Кай Майер. Мерле и каменный лев ("Мерле" #1) " - читать интересную книгу автора

считали надзиратели. А разве больной будет каждый вечер забираться на кухню
и слизывать до капли все, что приготовлено на ужин?
Мерле глубоко вздохнула. Ей вдруг стало жаль плененных русалок. Верхняя
часть тела у них, как и у всех людей, покрыта кожей, да такой белой и
гладкой, какую, наверное, знатные дамы день и ночь себе у Бога вымаливают.
Волосы у русалок длинные, потому что у них считается позором коротко
стричься, - даже их хозяева, люди, уважают этот русалочий обычай.
Основное отличие русалок от обыкновенных женщин - их мощный рыбий
хвост, который начинается от самых бедер. Длиной этот хвост никак не меньше
двух метров, гибкий, как кнутовище, мощный, как гепард, и блестящий, как
серебряная посуда в сокровищницах городских Правителей-дожей.
Вторая отличительная и очень пугающая людей особенность русалок - их
огромный толстогубый рот, рассекающий лицо как открытая рана. В остальном же
русалочьи лица не отличаются от человеческих, а красотой глаз даже их
превосходят. Прекрасные глаза русалок воспеты в стихах и из-за них многие
влюбленные юнцы по своей доброй воле нашли успокоение на дне морском. Как бы
там ни было, в лицах русалок обнаруживается больше сходства с мордами
животных, чем с людскими физиономиями. Когда русалочья - от уха до уха пасть
раскрывается, их голова будто раскалывается надвое. Челюсти у них усажены
рядами острых и тонких зубов, похожих на иглы из слоновой кости. Если кто-то
полагает, что встреча с акулой - это самое страшное приключение в открытом
море, тот, значит, еще не заглядывал в пасть русалки.
Вообще о русалках известно немногое. Знают, что они прячутся от людей.
Для многих венецианцев в те времена этого было достаточно, чтобы устраивать
на них охоту. Для молодежи не было лучшей забавы, чем гоняться за юными
наивными русалками, заблудившимися в лабиринте венецианских каналов. Если,
бывало, одну из них парни загонят до смерти, такое, конечно, не одобрялось,
но озорников никто не осуждал.
Чаще всего русалок отлавливали и содержали в аквариуме при Арсенале,
пока они зачем-нибудь не понадобятся. Обычно о них вспоминали, когда
предстояли лодочные гонки, реже - когда хотелось отведать ухи. Об
изумительно вкусном супе из русалочьих хвостов ходили легенды; говорили, что
он вкуснее великолепных соусов из левиафана и сирен.
- Мне их жалко, - сказала вторая девочка, та, что сидела рядом с Мерле
в гондоле. Она тоже была очень худой, можно сказать, - костлявой. Светлые,
почти белые волосы доходили ей до пояса. Мерле ничего не знала о своей
спутнице, разве лишь то, что она тоже из сиротского приюта, но из другого
квартала Венеции. Ей было тринадцать лет, на год меньше, чем Мерле. Она
сказала, что ее зовут Юнипой.
Юнипа была слепой.
- Тебе жалко русалок? - спросила Мерле.
Слепая девочка кивнула.
- Я слышала их голоса.
- Они же не говорят.
- Нет, под водой они даже поют, - возразила Юнипа. - И сейчас пели. У
меня хороший слух. Знаешь, как у многих слепых.
Мерле уставилась на Юнипу и долго молчала, пока не сообразила, что так
вести себя неприлично, даже если собеседница тебя не видит.
- Да, - наконец проговорила Мерле, - мне их тоже жалко. Они какие-то...
Я не знаю, как сказать, какие-то грустные. Будто потеряли что-то очень