"Кай Мейер. Мерле и Королева Флюидия " - читать интересную книгу автора

- Нет, гораздо большее, - возразила Мерле. Она подыскивала слова,
чтобы выразить свою мысль. - Наверное, способность радоваться.
Это было не совсем то, что ей хотелось сказать, но уже ближе к смыслу.
Мерле была убеждена, что русалки такие же люди, как она сама. Даже
смышленее, чем иной из приютских надзирателей, и умеют чувствовать. Они,
конечно, другие, но это никому не дает права считать их животными,
запрягать в лодки или преследовать в Лагуне.
Горожане поступают с русалками очень жестоко и совсем не
по-человечески. Вспомнить только все те гадости, которые про них говорят.
Мерле вздохнула и огляделась.
Гондолы одна за другой, как большие ножи, взрезают изумрудно-зеленую
воду. В узких боковых каналах вода не шелохнется, а на Большом канале порой
поднимаются высокие волны. Однако в трех-четырех кварталах от центральной
водной артерии Венеции всегда царит полнейшее спокойствие. Фасады здесь
подступают к самой воде. Все дома, как правило, четырехэтажные. Лет двести
тому назад, когда Венеция еще была крупнейшим торговым центром, товары
выгружались в дома богатых купцов прямо из каналов. Теперь же большинство
старых зданий пустует, во многих окнах нет света, а деревянные ворота стоят
наполовину в воде и сгнивают от сырости. Но в упадок город стал приходить
еще до того, как был отрезан от мира осаждающими его войсками египтян. Не
во всем был виноват возвращенный к жизни Фараон и его
военачальники-сфинксы.
- Львы! - вдруг произнесла Юнипа.
Взгляд Мерле скользнул вдоль берега к ближайшему мосту. Нигде не было
видно ни одной живой души, не считая каменных львов городской Гвардии.
- Где? Я никого не вижу.
- Я их чую, - настаивала на своем Юнипа. Она громко втянула носом
воздух. Мерле краем глаза заметила, как стоящий сзади гондольер мрачно
покачал головой, и тоже попыталась уловить какой-нибудь запах.
Когда гондола проплыла еще метров пятьдесят, нос Мерле смог кое-что
учуять. Пахнуло такой затхлостью, такой болотной гнилью, что в смраде
растворились остальные запахи этого медленно идущего ко дну города.
- Ты права.
Зловоние, без сомнения, исходило от каменных львов, которые служили
венецианским гвардистам для верховой езды и в качестве боевых коней.
В эту самую минуту огромный монументальный зверь вошел на мост, к
которому приближалась гондола. Лев был гранитным, то есть принадлежал к
самой распространенной на островах Лагуны породе каменных львов. Были в
городе и другие львиные породы, отличавшиеся еще большей мощью, но, в
конечном итоге, это не имело значения. Кто попадал любому гранитному льву
на клыки, тому оставалось лишь попрощаться с жизнью. Львы испокон веков
считаются символом Венеции, еще с тех пор, когда все они были крылатыми и
могли летать по воздуху. По прошествии времени осталось лишь небольшое
количество крылатых зверей, находившихся в личном пользовании дожей -
Правителей Венеции. Всех других львов дрессировщики на Львином острове или
на севере Лагуны лишили способности летать. Львята стали проявляться на
свет с жалкими бугорками на спине, которые так и оставались бесполезными
отростками вместо крыльев. Солдаты венецианской Гвардии крепили на них
седла.
Гранитный лев, взошедший на мост, был именно таким обычным зверем из