"Карл Май. Виннету (Виннету #1) (вестерн)" - читать интересную книгу автора

напасть на его след. Словом, гринхорн есть гринхорн. Я сам был когда-то
точно таким же желторотиком, только не надо думать, будто мне приходило в
голову, что эта малоприятная кличка относится и ко мне тоже! Одна из
отличительных черт гринхорнов именно в том и состоит, что они считают
неопытными кого угодно, только не самих себя. Как раз наоборот - мне
казалось, что я весьма умудренный и опытный человек. Еще бы, ведь я
получил высшее образование и никогда не боялся экзаменов. Будучи молод, я
еще не понимал тогда, что настоящим университетом может быть одна лишь
жизнь, ибо она заставляет своих учеников сдавать экзамены ежедневно и
ежечасно.
Врожденная жажда приключений и желание обеспечить свое будущее привели
меня за океан, в Соединенные Штаты Америки, где расторопному молодому
человеку в то время было легче пробиться в жизни, чем теперь. Не брезгуя
никакой работой, я вскоре поднакопил денег, обзавелся всем необходимым и,
полный радостных надежд, приехал в Сент-Луис.
Здесь судьба свела меня с семьей, у которой я нашел кров и работу в
качестве домашнего учителя. В этом доме часто бывал мистер Генри,
оружейник, отдававшийся своему ремеслу со страстью артиста и называвший
себя с патриархальным достоинством "оружейных дел мастером".
Это был добрейший души человек, хотя внешность и поведение никак не
соответствовали внутреннему строю его натуры. По виду чудак и оригинал, он
был неразговорчив и угрюм и, кроме упомянутой семьи, ни с кем больше не
общался. С клиентами особо не церемонился, и лишь первоклассное качество
изделий мистера Генри заставляло их заходить в его магазин.
Семья мистера Генри погибла в результате какого-то ужасного события. Он
никогда об этом не говорил, но по некоторым намекам я догадался, что его
жену и детей убили во время одного из вооруженных налетов. Этот страшный
удар, по-видимому, и стал причиной замкнутости и суровости мистера Генри.
Вероятно, он даже не замечал, насколько бывал резок с окружающими,
оставаясь в глубине души добрым и мягким.
Мне не раз доводилось видеть, как у него навертывались слезы на глаза,
когда я рассказывал ему о родине и соотечественниках, к которым я был и
остаюсь привязан всем сердцем.
Долгое время я не мог понять, почему этот старый человек проявлял столь
живой интерес именно ко мне, юноше, да еще иностранцу, пока однажды это не
прояснилось само собой.
Однажды он пригласил меня в гости. Никто до этого не удостаивался такой
чести, и я вдруг решил повременить с визитом. Мистеру Генри очень не
понравилось, что я не сразу воспользовался приглашением. До сих пор я
помню его рассерженное лицо, когда я наконец зашел к нему, и тон, с каким
он обратился ко мне, не ответив на приветствие:
- Где же это вы вчера были, сэр?
- Дома.
- Не морочьте мне голову!
- Я говорю правду, мистер Генри!
- Юноши, вроде вас, не сидят на месте, а суют свой нос куда угодно, только
не туда, куда следует.
- Скажите на милость, где ж мне следовало быть?
- Здесь, у меня. Понятно? Я давно собирался спросить вас кое о чем.
- Что же не спросили раньше?