"Виктор Максимов. Поползновение" - читать интересную книгу автора

- Что это? - спросил я, равнодушно разжевывая их горечь.
- Это антидепрессанты, очень хорошие. Я их специально для тебя у
главврача выбила. Сам знаешь, какие сейчас перебои с лекарствами.
- Выбей мне лучше морфин...или метадон, - сказал я устало, и она
хихикнула - думала, что это я пошутил. Я открыл глаза и посмотрел на нее
жалобно. - Зинуля, ну хоть сибазон там какой-то, или седуксен, или
димедрол, или феназепам хотя бы... А пирроксан у вас есть? Я даже на
тазепам или аминазин согласен...
- Ну, я посмотрю, что там есть у нас, - сказала она и погладила меня по
щеке. - Ну, сейчас я их позову, а то они уже давно тут ждут, - и она
встала с моей койки.
- Принеси мне лучше крысиный яд, - прошептал я ей вдогонку, но она меня
не услышала. Через секунду из коридора послышался ее приглушенный голос:
"Да, все в порядке, он пришел в себя. Да, вы можете войти, но полегче с
ним - состояние еще очень критическое". И в палату вошли ОНИ.
Один из них, помоложе и пониже званием, встал у двери, облокотившись о
стену, а второй, постарше, направился к моей койке. Я видел это как в
замедленной съемке - вот он от меня за десять шагов, вот уже за девять,
теперь за восемь... Он подошел и присел на край соседней койки. Я не мог
отвести глаз от его формы. Мне говорили, что она должна быть цвета грязи,
но ведь это совсем не так - какая же это грязь? Это совсем не грязевый
цвет, это цвет морской волны. Я вгляделся в ее фланелевую гладь, и ее вид
начал убаюкивать меня, я даже погрузился в какой-то транс.
- Виктор Максимов, - прочитал он вслух на листе бумаги, который он достал
из своей папки, и его светлые густые усы слегка качнулись, приоткрыв чуть
пожелтевшие от табачного дыма зубы.
- Да, - пробормотал я тихо-тихо, не в силах выйти из плена морской глади
его формы.
- Вы пытались покончить жизнь самоубийством, - продолжал он, не отрывая
прищуренные глаза от своего листа. - Самоубийство запрещено
Государственным Кодексом Всеобщего Благоразумия, статьей №242, параграфы
от А до Е... Вы нарушили закон, - и он в первый раз посмотрел мне в глаза.
- Да, - прошептал я, забывая все другие слова.
- Что же нам с вами делать... - устало проговорил он и посмотрел на
своего напарника у двери. Тот наигранно развел руки в стороны.
- Да, - на всякий случай пробормотал я, как можно глубже вжимаясь в койку.
- Боюсь, что это все будет очень и очень неприятное дело, - и он снова
посмотрел мне в глаза - прямо-таки пронзил меня своим взглядом.
- Да, - выдохнул я и заплакал.
Он погладил свои пшеничные усы, глядя себе под ноги. Было видно, как он
каждым своим мускулом сдерживает отвращение к создавшейся ситуации.
- Вы не будете больше пытаться покончить жизнь самоубийством?
- Не... не буду...
- Вы не будете больше ХОТЕТЬ пытаться покончить жизнь самоубийством?
- Не буду.
- Честное благоразумное?
- Честное благоразумное.
Пшеничные усы улыбнулись мне, и я улыбнулся им, размазывая по щекам
слезы. Он снял фуражку и погладил свои редкие волосы. Я снова видел все в
замедленной съемке, ясно предугадывая каждый последующий кадр. Вот он