"Янка Мавр. Амок (Роман в двух частях из времен восстания на Яве в 1926 году)" - читать интересную книгу автора

гектара на человека. Каждый клочок ее возле хижин засажен бананами,
пальмами, мангустанами, дурьяном и другими плодовыми деревьями. Селения
прячутся среди деревьев, как в лесу. Издали кампонг и заметить нельзя: он
кажется рощицей среди полей.
Есть хозяйства, состоящие всего из нескольких плодовых деревьев. А если
таких деревьев насчитывается до семи штук, хозяин обязан платить 2,2
гульдена налога.
Среди этих садов разбросаны хижины, которые можно назвать корзинками на
столбах. Все они сплетены из бамбука и стоят на "курьих ножках", - на
четырех, а иногда и больше, столбах в полметра высотой. Крыши сплетены из
"аланг-аланг" (трава с широкими листьями), из пальмовых листьев или из
рисовой соломы. Внутри - лишь постель да циновка на полу, больше ничего нет.
Пара горшков и печурка из камней дополняют домашнюю обстановку.
Рядом такой же сарай да навес для быка и повозки на двух колесах -
если, конечно, имеется такое богатство. Почти все имущество, в том числе и
посуда, сделано из бамбука.
Но у большинства крестьян нет никакого хозяйства. Кусочек земли в
несколько квадратных метров они обрабатывают вручную. Высчитано, что
имущество таких хозяев оценивается на наши деньги в 4 рубля, в том числе
"дом" стоит... 1 рубль 20 копеек!
Все дворы и сады, если их можно так назвать, заросли дикой травой,
которая растет так быстро, что способна заглушить все. Люди никогда не
делают уборки вокруг своих хижин: не к чему, да и нет смысла тратить силы.
За деревней начинается "савах" (пахота), где яванец выращивает "пади"
(рис). Это пади, дающее три урожая в год, и является главным, можно сказать,
единственным средством существования.
Сотни лет миролюбивый яванец обрабатывал свой савах, собирал пади и
ничего больше не желал, никуда не стремился. Но вот откуда-то пришли белые и
начали вводить "культуру": сначала, как мы видели, заставляли сеять то, что
яванцу совершенно не нужно, а потом "полюбовно" брать его землю в аренду.
Именно таким образом предприниматель Бильбо и арендовал три четверти
дэзы Бандью для своего сахарного завода. Арендовал совсем полюбовно и
просто. Прежде всего подружился с местной властью, до "лури" (староста дэзы)
включительно. И повелось так, что едва у крестьянина случится беда - или
неурожай, или, скот падет, - как именно в это время надо платить налоги.
Агенты Бильбо никому не отказывали в помощи, охотно одалживали деньги, а в
результате земля "полюбовно" переходила к сахарозаводчику. С тех пор
крестьяне стали обрабатывать свою землю в пользу Бильбо.
Несколько крестьянских хозяйств еще держались, но окончательная судьба
их была уже предрешена.
А рядом с первобытной малайской деревней, где люди жили так же, как
триста лет назад, возвышался завод, построенный по последнему слову
европейской техники. На его полях четыреста человек трудились над сахарным
тростником. Половина из них - дети лет двенадцати - пятнадцати, которым
можно платить меньше: они должны обрывать лишние нижние листья и рыхлить
землю вокруг каждого растения.
В этой горной стране почти совершенно нет ровных участков земли. Долины
чередуются с возвышенностями, временами вздымаются скалистые, отвесные горы,
а дальше опять долина. В одной из таких долин и находилась сахарная
плантация.