"Франсуа Мориак. Пустыня любви" - читать интересную книгу автора

Он не страдал. Он упивался грозой, шедшей уже на убыль, и думал о себе,
вернее, о какой-то части своего существа, как думают об умершем друге,
утешая себя тем, что тот больше не страдает. Партия была сыграна, и он
проиграл, возвращаться к ней бессмысленна Отныне он будет жить только своей
работой. Вчера из лаборатории ему позвонили, что сдохла собака, которой
удалили поджелудочную железу. Сможет ли Робинсон раздобыть другую? Шли
трамваи, переполненные усталой и возбужденной публикой, но доктору нравилось
идти пешком через это предместье, заросшее сиренью, где после грозы, в
наступающих сумерках, воздух был по-деревенски свеж и душист. Хватит
страдать, хватит биться головой об стенку, как сумасшедший в карцере. Та
всемогущая сила, что исходит от женского существа и что с детства влекла его
к себе, была теперь подавлена, загнана в самую глубь его души. Полное
самоотречение. Несмотря на рекламные щиты, блестящие трамвайные рельсы, на
велосипедистов, припавших к рулям, украшенным букетами поникшей сирени, это
предместье Бордо казалось ему настоящей деревней: на месте баров он видел
харчевни, где сидят погонщики мулов, - при лунном свете они снова пустятся в
дорогу и будут катить всю ночь, лежа, словно мертвецы, в своих тележках
лицом к звездам. На порогах домов детишки, совсем как деревенские, возились
с уснувшими майскими жуками. Перестать биться головой об стенку. Сколько лет
уже он изводит себя этим безнадежным занятием! Он вспоминает, как однажды
утром, - это было почти полвека тому назад, - перед началом нового учебного
года рыдал у постели матери, а она кричала на него: "И не стыдно тебе
плакать, лентяй ты эдакий!" Она не знала, что его отчаяние имело
одну-единственную причину - что ему придется расстаться с нею. А после
этого... Он опять легонько взмахнул рукой, будто что-то отметал, наводил
порядок. "Ну-с, завтра утром посмотрим..." - произнес он и, словно дозу
морфия, вогнал в себя повседневные заботы: собака сдохла, надо все начинать
сначала. Но разве на сегодняшний день у него не должно было уже накопиться
достаточно фактов, чтобы он мог подтвердить свою гипотезу? Сколько времени
потеряно! Какой позор! Он, не сомневавшийся в том, что все человечество
напряженно следит за каждым его действием в лаборатории, - сколько же дней
потратил попусту! Наука требует, чтобы ей отдавались безраздельно, со всей
страстью. "Ах, я навсегда останусь дилетантом!" Ему показалось, что меж
ветвей вспыхнул огонь - это взошла луна. Впереди замаячили деревья, за ними
прятался дом, под крышей которого собрались все те, о ком он с полным правом
мог сказать: "мои". Сколько раз уже изменял он клятве, которую теперь снова
оживил в своем сердце: "С этой минуты я сделаю все, чтобы Люси была
счастлива!" И доктор прибавил шагу, спеша убедиться, что на сей раз не
оскользнется. Он заставил себя вспомнить их первую встречу в Аркашонском
саду - ему было тогда двадцать пять лет, - устроенную одним из его коллег.
Но внутренним взором видел не юную невесту тех далеких дней, не эту
выцветшую, блеклую фотографию, а совсем другой образ - молодую женщину в
полутрауре, ликующую оттого, что он запоздал, и радостно устремившуюся к
другому - к кому? Доктор почувствовал острую боль в груди, на секунду
остановился и вдруг бросился бежать, чтоб увеличить расстояние между собой и
тем человеком, которого любила Мария Кросс. Он и в самом деле испытывал
облегчение, не подозревая, что с каждым шагом приближается к своему
неведомому сопернику... Именно в тот вечер, в столовой, когда Раймон
сцепился с Баском, доктору бросилась в глаза разительная перемена в сыне -