"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

собирают редкие издания. Я наблюдаю за ними: книжный прилавок - это вроде
баррикады! Я их выслушиваю, исподтишка слежу за ними, я их знаю.
- Но меня, Мари, вы не знаете. А когда узнаете...
Мы сидели в самом дальнем углу ресторанчика - раньше здесь, наверно,
был матросский кабачок, а теперь сюда забегали поесть ракушек, миног или -
в грибной сезон - белых грибов.
Мари подошла к стойке, чтобы позвонить ко мне домой. Она вернулась,
смеясь до упаду, я и не знал, что она умеет так смеяться:
- Успокойтесь! Я слышала, как дворецкий крикнул кухарке:
"Он все отменяет! Хорошо, что я не открыл паштет". Ну как, успокоились?
- Я просто смешон, - проговорил я жалобно.
Когда я размышляю об этом вечере, меня поражает мое жадное желание
излить свою душу - нескромность, с какой я, не умолкая, говорил о себе,
как будто этой молодой женщине или девушке, которую я совсем не знал,
нечего было рассказать мне о своей жизни, словно само собой разумелось,
что из нас двоих интерес представляю только я один. Она слушала меня весь
вечер, не задавая иных вопросов, кроме тех, - в которых нуждался, чтобы
окончательно освободиться от душивших мен признаний.
- Симон Дюбер вам расскажет больше, чем решусь я сам...
- Если хотите, я не стану говорить с ним о вас.
Я возразил, что, напротив, хотел бы, чтобы наш враг-а он стал нам
врагом - описал Мальтаверн в самых черных красках.
- Обо мне, впрочем, он не скажет плохого, если только сам не
переменился: меня он любил. - Помолчав, я спросил: - Признался он вам, что
учился в семинарии, что носил сутану?
- А, теперь я понимаю, почему у него такой неприкаянный вид. Священники
мяли и месили его, а потом выбросили на свалку...
Я поколебался, прежде чем спросил:
- Мари, существует ли для вас религия?
- А для вас, Ален? Я спрашиваю, хотя и знаю ответ.
Откуда она узнала? Я настаивал:
- Но вы, Мари?
Она сказала:
- Я - это неинтересно. - Потом добавила: - Для меня игра кончена, все
мои карты биты - мне двадцать восемь лет. Сообщаю вам свой возраст, чтобы
вы не подумали, будто я способна мечтать о вас.
Я спросил:
- Почему бы и нет? - и вдруг вскочил, словно в панике: - Уйдем отсюда!
- А счет, мой дорогой Ален!
Когда мы вышли на уже обезлюдевшую набережную, где навстречу нам
попадались одни лишь подозрительные личности, почувствовал желание
поскорее вернуться на площадь Комеди.
По вечерам случалось немало нападений на улицах, особенно после
полуночи. Мари сказала, смеясь, что я выпил один чуть не всю бутылку
"марго" и поэтому она не слишком доверяет всему, что я наговорил о
Мальтаверне.
- Нет, верьте мне, Мари. Впрочем, вы сами убедитесь, что такую историю
никто не может придумать, и к тому же Симон вам все подтвердит. При жизни
моего брата я думал, да и все остальные думали, что любимцем матери был я.
Мое счастье было в том, что я в это верил. Когда Лоран нас покинул, мне в